с фон Штольцем развоевались, а Дондук только и рад пострелять, проверить людей в деле настоящем. У капитан-лейтенанта вызывало опасение, что вот они тут пошалили и уплывут на Гавайи, а потом на Хоккайдо, а Леонтий Васильевич здесь останется, практически беззащитный. Дондук только один десяток во главе с неугомонным Бурулом в Форте-Росс оставит. А если американцы пришлют сюда полк, а то и два, навести порядок? Аргументы против он выслушал. Никто не видел в бухте Румянцева русские корабли. Ну, кроме местных. И потом ну, даже были корабли, кто сказал, что именно они ночью обстреляли порт и город? Вы название видели на борту в кромешной тьме⁈ А непонятных азиатов, вообще никто не должен был видеть, они свидетелей не оставляли и следы запутывали качественно. Скорее и действительно в месть индейцев или мексиканцев поверят.

А тут ещё и генерал Вальехо должен появиться со своими партизанами.

Тем не менее от всех этих размышлений и аргументов спокойствие не наступало.

— Владимир Фёдорович, да десяток Бурула один целого полка стоит, да к тому же берберы не просто пахари, точнее вообще не пахари, они разбойники и пираты. Ирландцы парни горячие, Вальехо приведёт профессионалов вполне мотивированных пострелять в янки. Не о чём беспокоиться. Опять же двенадцать орудий мы им оставим и пяток артиллеристов офицеров. Будут учить раз в неделю ирландцев заряжать орудия. А с остальным сами справятся. Тут не о наших нужно переживать, а о янках. Приплывёте назад, а вся Калифорния пустая, с кем торговать? — успокаивал его Дондук.

Событие пятьдесят второе

— Но я же не верю в переселение душ! — попытался протестовать он.

— … «Зато переселение душ верит в тебя».

Терри Пратчетт

Губернатор штата Калифорния от демократической партии Джон Биглер, можно сказать, рвал на голове волосы от несчастий, что сыпались не него, и на штат, конечно, со всех сторон. Волос на голове итак почти не было, а тут такое. И главным несчастьем были не пожары, явно кем-то специально устраиваемые, главным стало то, что случилось после пожаров. Из-за того, что жильё сгорело, и люди жили под открытым небом в лагерях, где в лучшем случае имелось несколько армейских палаток, из-за скученности и антисанитарии вернулась холера. Опять вспыхнула в китайском, менее всего выгоревшем квартале, ну, там и гореть-то особо было нечему, те же самые палатки и шалаши саманом обмазанные. Вспыхнула среди китайцев и со скоростью курьерского поезда пронеслась по Сан-Франциско, Вальехо и Сакраменто. Больных было тысячи, а больниц не было. Они попросту сгорели, как сгорели и все лесопилки, даже бараков не построишь. Люди лежали прямо на земле, десятками, сотнями и за ними практически никто не ухаживал, так как за две последние эпидемии холеры количество врачей уменьшилось раза в три. Доктора тоже люди, и они, как это не странно звучит, заражаются холерой и умирают. Джон Биглер и сам переболел холерой два года назад в Сакраменто. Выжил случайно, брат тогда забрал его из больницы, где выживших было раз в десять меньше, чем умерших.

И в самый разгар эпидемии, когда губернатор метался по штату, пытаясь хотя бы снабжение продовольствием наладить, вспыхнул бунт среди китайцев. А он же на каждом углу, можно сказать, предупреждал, что китайцев нельзя завозить в Калифорнию. Они не ассимилируемый дикий народ. Они создают сразу свои чайна-тауны и начинают не работать, а распространять алкоголь и наркотики, да и просто бандитизмом занимаются. И это кроме кровавых разборок между собой. Он пытался налогами чрезмерными, до 20 долларов в месяц, отпугнуть предпринимателей, завозящих китайцев в Калифорнию, но пока дело продвинулось не сильно. И вот теперь бунт. Китайцы убили уже больше сотни человек, отбирая у людей еду и лекарства. А ещё они нападают на солдат и простых людей и завладевают оружием. В Сан-Франциско проклятые узкоглазые разграбили уцелевший при пожаре оружейный магазин. Сейчас они забаррикадировались в своём районе и стреляют в каждого, кого увидят.

Губернатор послал запрос о помощи. Нужно срочно вводить войска.

И вот тут началась главная проблема. По народу, лишенному крова и всех сбережений, прошёл слух, и он оказался достоверным, что огромные богатейшие залежи золота нашли в Австралии. Там и климат лучше и про холеру не слыхали. Да и китайцев с мексиканцами, совершающими набеги на приграничные поселения, там нет. И народ массово потянулся из штата. За два летних месяца население Калифорнии уменьшилось раз в пять. Часть померло от холеры, война китайцев с армией унесла тысячи жизней, а потом десятки кораблей из Ванкувера прибыло в бухту Сан-Франциско, и на каждом уплывали в Австралию сотни людей.

Вот и не понятно, за что хвататься. На границе банды мексиканцев вырезают целые поселения. На севере индейцы занимаются тем же самым. Любой старательский посёлок через несколько недель существования исчезает. Старатели или убиты или исчезли, и никто толком не приносит золота, не платит налогов. Всё золото у них — у грабителей. Просто забирают неизвестные все до последней песчинки, и оно исчезает бесследно.

Теперь ещё новая беда началась. Грабят банки. Уже три вынесли под метёлку. При этом убили охранников, служащих и взорвали ещё. И продолжают гореть города. Нужно и ему бежать отсюда. Тут скоро не будет жителей. Зачем штату губернатор, если в нём живут только солдаты и индейцы, которые воюют между собой.

Джону повезло. Его небольшой дом был чуть на отшибе построен, и пожар, что в последний раз опустошил Сакраменто, пронёсся мимо. Сегодня губернатор написал речь, что складывает с себя полномочия, мол, не оправдал он надежд избирателей. Нужен им другой губернатор, который железной рукой с помощью армии наведёт в штате порядок.

В дверь постучали.

— Ей, Сэм, открой дверь, кого там принесло? — слуга негр с длинными, как у гориллы руками, болтающимися ниже колен, втащил в комнату свою сонную физиономию и, кивнув, пошёл к двери. Там послышался скрип и потом что-то свалилось.

— Сэм, урод черно…опый, чего ты там уронил⁈ — заорал и так находящийся в скверном расположении духа губернатор и выскочил в коридорчик, чтобы пнуть разиню.

— Уважаемый. Петли дверные нужно смазывать дёгтем или маслом.

Незнакомец стоял спиной к свету бьющему из распахнутой двери, и лица его не было видно, был он невысок в синей рубахе и синих же штанах. И акцент странный. Немецкий что ли?

— Кто вы сэр? — Отшагнул назад губернатор, пытаясь встать так, чтобы свет не бил в лицо.

— Я-то? Я борец за справедливость. Борюсь