Кевамл слегка пожал плечами.

— Я бы подумал, что ваше собственное сострадание и бескорыстие превратили вашу магию в то, чем она проявляется в настоящее время. Ваше желание помогать всем и вся, независимо от того, заслуживают ли они этого, говорит о глубине вашего характера, ваше высочество.

Это была интересная теория, о которой я никогда не задумывался. Мои братья и я ощутили магию маленькими мальчиками, но впервые применили ее только в подростковом возрасте. Когда чума пронеслась по Лейкхейвену, мы работали вместе, чтобы избавиться от нее, и для этого потребовалось сочетание всех наших навыков. Но Кевамл предполагал, что именно наши личности диктуют нашу магию, а не наоборот.

— Я не знаю, — пробормотал я, обдумывая это, пока снова опускался на колени и копал еще одну ямку для нового цветущего растения.

Кевамл протянул мне готовое растение с распущенными корнями.

— Скажите мне вот что, ваше величество. Если бы у власти был человек — человек, который позволил амбициям и ненависти разъесть его разум до безумия, до такой степени, что в нем больше не сохранилось ни капли человеческой порядочности, — что бы вы сделали, чтобы убедиться, что этот человек не способен разрушить еще больше жизней?

Я сел на корточки, сбитый с толку вопросом.

— Ну, я не знаю.

Кевамл просто уставился на меня в ответ.

— Нет, знаете.

Я разочарованно нахмурился.

— Думаю, я бы попытался исцелить его. Залечить то, что сломалось внутри него.

Мой друг-садовник понимающе улыбнулся.

— Конечно, вы бы так и сделали. Полагаю, ваш брат Тибо ответил бы на тот же вопрос совсем по-другому.

Я что-то проворчал в знак согласия. Тай даже не стал бы пересматривать этот выбор. Он бы сначала убил, а потом задавал вопросы.

Я глубоко вздохнул. Сценарий, который изложил Кевамл, не был случайным. Он говорил о моем отце, Титусе. И он был прав. В глубине души я прокручивал всевозможные стратегии того, как я мог бы попытаться исцелить своего отца.

— Некоторые люди, — тихо сказал Кевамл, — зашли слишком далеко, чтобы их можно было спасти. Некоторые люди просто не заслуживают нашего сострадания.

Я покачал головой.

— Я в это не верю.

— Вы так много отдаете себя, ваше высочество. Что произойдет, если однажды вы проснетесь и обнаружите, что все части вас исчезли, их забрали менее достойные люди, и для вас ничего не осталось? И для тех, кого вы любите? — По голосу старика было не похоже, что он выносит суждение, а просто делает замечание, но я снова решительно покачал головой.

— Так не бывает, — сказал я ему с абсолютной уверенностью. — Сострадание и доброта — это не ограниченные ресурсы. Они просто не иссякают, если ими злоупотребляют. На самом деле, я считаю, что все наоборот. Чем добрее мы будем к тем, кто этого меньше заслуживает, как вы говорите — тем больше доброты мы должны будем дать. — Когда я сказал это, я почувствовал абсолютную истину этого в своей душе. — Это колодец, который никогда не иссякнет, пока в моих легких есть дыхание.

Кевамл долго смотрел на меня, его лицо было одновременно открытым и настороженным, оно абсолютно ничего не выражало. Затем он улыбнулся. Впервые я почувствовал, что вижу от него искреннюю улыбку, в то время как все до этого момента было более расчетливым.

— Я согласен, принц Луи. Я абсолютно согласен. — Он одобрительно кивнул, как будто я прошел какой-то тест. — Мы почти закончили. Почему бы вам не дать мне разобраться с этим самому? На этом этапе Королевских Испытаний вас, должно быть, ждет особенная леди. — Его многозначительное покачивание бровью рассмешило меня, и я встал.

— Спасибо, Кевамл. Было приятно побеседовать. — Я стряхнул большую часть грязи с рук об брюки, затем протянул ему руку для пожатия. — Я ценю вашу мудрость.

Старый садовник благожелательно кивнул мне.

— Как и я вашу, ваше высочество. Приятного вечера.

Я направился обратно во дворец бодрым шагом, мое сердце и разум были спокойны после беседы с Кевамлом. Я прошел только половину пути до оранжереи, когда понял, что носовой платок старика все еще у меня в кармане. Он подарил его мне раньше, когда мне в глаз попала какая-то грязь, и я не хотел оставлять его себе. Хлопчатобумажные носовые платки мало что значили для знати, но я прекрасно понимал, что их потеря была бы расходом, в котором садовник не нуждался. Поэтому я повернулся и пошел вернуть ему платок.

— Кевамл, — позвал я, подойдя ближе, и обнаружил, что он склонился над клумбой, разгребая землю вокруг фиалок, которые мы только что посадили. — Ваш носовой платок.

Старик обернулся на звук моего голоса, затем бросил на меня непонимающий взгляд.

Со своей стороны, я остановился как вкопанный, растерянно оглядываясь по сторонам. Мужчина, смотревший на меня снизу вверх, был того же возраста, что и Кевамл, с такими же жидкими седыми волосами и глубокими морщинами на лице… но у этого мужчины были глубокие мутно-карие глаза, в то время как у человека, с которым я только что провел несколько часов в саду, были ясные светло-голубые.

— Мне очень жаль, — сказал Кевамл, глядя на меня абсолютно без узнавания в своих карих глазах. — Мы встречались? Я здесь новенький, лица всех сотрудников немного расплываются. — Он нервно рассмеялся и взял носовой платок из моей протянутой руки. — Спасибо. Должно быть, я это уронил.

Потрясенный, я просто кивнул.

— Что ж, хорошего вечера. — Кевамл, который не был Кевамлом, вежливо улыбнулся и вернулся к своей работе, оставив меня бродить по своим комнатам в полном замешательстве.

У меня был только один вопрос. С кем я только что провел вечер в саду? Потому что это точно был не кроткий дворцовый служащий по имени Кевамл.

Глава 21

ЗАРИНА

— Т

ы уверена, что целью нападение была ты? — Настаивала Саген, когда мы шли по коридору, захватив корзину с едой с кухни. Она пришла искать меня перед завтраком, и мы решили поесть в святилище, где мы все могли бы наверстать упущенное. До последнего испытания — таинственной магической камеры — оставалось всего три дня, и нам нужно было обсудить, что произойдет потом.

— Нет, — честно ответила я, качая головой. — Я думаю, это предназначалось для Тая. Но он настаивал, что положение нападавшего и длина лезвия означали, что он собирался попытаться ударить меня ножом.

Саген поджала губы, размышляя.

— Ну, если кто и является экспертом в такого рода вещах, так это Тай. Ты видела его магию