Шрифт:
Закладка:
— Ты еще не знаешь меня настоящего. Не видела ничего! Так вот, время пришло. Зачем ты рыскаешь по дому?! Что ты выискиваешь?!
— Ничего! Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы! Я хочу общаться с родителями, с сестрой! Я хочу быть твоей женой, а не вещью! Сколько раз ты будешь спрашивать одно и тоже?!
— Знаешь, я знаю как тебя вразумить. Ведь все же было хорошо. Элина! Ты все портишь!
— Это не так! Я просто смотрела дом!
— Скажи, ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Соболев жив? И ты прекрасно знаешь о ком я. — он снова разорвал на ней одежду. Снова сверили безумным взглядом. Элина молча попыталась отвернуться. — Ты же не в курсе того, что происходит далеко от этого дома. Даже не знаешь, жив ли ОН еще? — уточнять о ком речь даже не нужно было. Она, как дикая кошка набросилась на мужчину, вцепилась в его волосы.
— Ты врешь?! Ты не настолько всевластен, чтобы управлять жизнями людей!
— Я могу закопать того, кто мешает мою спокойствию. И ты это очень хорошо понимаешь. От чего столько ярости в глазах. Больно, милая?
— Скажи, что он жив? Скажи это! Потому что смысл в том, что без НЕГО я жить не буду.
— ОН НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАСТОЛЬКО ВАЖЕН ДЛЯ ТЕБЯ! — теперь он зарычал во все горло. Так громко, что казалось сейчас потрескается весь хрусталь в доме. Она сказала то, что не должна была говорить. Но молчать больше не было сил.
— Важен! Да! Важен! И ты тоже понимаешь это! Пусть я молчу. Но все время жду от тебя ответов! А вот чего от меня ждешь ты?!
— Забудь его. Забудь все что было раньше. Иначе, ты не увидишь не только родителей. Дети тоже будут жить отдельно. И поверь, это не предупреждение.
Элина попыталась поправить разорванную снова одежду. Тобольский сдерживал свой гнев. Но однажды он прорвется наружу. И это хорошо, если не сейчас. Ведь она так и не успела ничего узнать в той комнате. Ни одного файла не видела! Она встала. И подошла ближе. Она не будет бояться. Его слова слишком ужасны. Надо потянуть время. Где-то спят дети. За окном ночь. И она снова одна. А рядом человек, пострашнее любого добермана. И его слова. Сердце так бьется в груди. Но ей ничего не узнать. Жить в неведении еще страшнее, чем знать правду.
— Хватит, Сергей. Я смотрела дом. И да, я любопытная. Ты отрезал меня от мира. Да. Я хочу связаться с семьей. И все. Это все. Ты злишься сейчас на себя. И готов говорить глупости.
— Это не глупости. Элина. Скажи, как ты видишь наше будущее?
— Вот именно. Как? Дети не всегда будут маленькими. Они тоже начнут задавать вопросы. И захотят увидеть мир, людей!
— Сейчас речь о тебе. Если умрет кто-то из твоего прошлого, ты забудешь?
— Нет. Тогда похорони и меня рядом с ним. Сказала уже. И делай со мной, что хочешь.
Он ударил ее. Звук пощечины, как свист хлыста. А потом обнял и сполз на пол. Встал на колени. Лицом уткнулся ей в живот.
— Прости! Боже! Элина, прости меня. Прости, милая!
Он целовал ее живот, спускаясь ниже. Целовал колени. Он целовал ее ноги и умолял о прощении.
Это не любовь. Это болезненная одержимость. А она начинает задыхаться от этого.
Ласково уложил ее на кровать. Нежно целуя, руками гладил ее тело. Он знал, как умело зажечь огонь желания. Знал, что ей нравится и как. И понимал, что эта пощечина не останется забытой. Но как затмить свою собственную боль. Боль от бессилия перед ее мыслями и надеждами.
28
Еще восемь месяцев спустя.
Элина оглянулась и плотнее надвинула на голову бейсболку. Ее до сих пор пробивала нервная дрожь, после удачного побега. Хотелось не идти, а прыгать от радости. Но люди в незнакомой стране точно не поймут такое проявление эмоций. Она не потеряла свои навыки скалолазания. И очень удачно все устроила. В ее руках еще один из файлов, которые удалось вытащить из тайной комнаты. Ее не остановить.
Она ловко устроила занятия детей. Большая территория чуть поодаль от огромного бассейна превратилась в веревочный городок. И у нее в руках оказались очень полезные инструменты. Веревка. Крючки. Она долго просчитывала план. Сбежать и вернуться так, чтобы никто этого не увидел. Легкий поворот камеры видеонаблюдения. Правильно выбранное время. И все. Высокий забор остался позади.
Теперь она знает, где находится. Теперь она может позволить себе подобные вылазки. Тобольский уехал на несколько дней. И это уже не первая ее вылазка. Элина прощупывала почву. Узнавала. Сбегала пару раз просто погулять, осмотреться. И понять, следят за ней или нет? Кто знает, может это попытка Тобольского сгладить острые углы. Чуть ослабить поводок, выпустить ее. Поэтому она просто гуляла. Веселый шумный базар. Проспект с художниками и музыкантами. Жарко. Это далеко не Париж, и даже не Европа. Много отдыхающих и счастливых людей. Дружелюбие местных и близость моря. Так похоже на тот остров-клинику. Вот только здесь нет покоя и уединения. Элина словно оказалась в сказке. Да. Просто пройтись среди толпы стало для нее подобием ярчайшего аттракциона! Колоритная и душевная обстановка. Вот только говорить с кем-то Элина не решалась. Местный язык она не знала. А нарваться на своего соотечественника было бы слишком опасно.
В этот раз счастью Элины не было предела. Она нашла способ обменять свои драгоценности на деньги. Купить телефон. Хотелось реветь от радости. Ведь она уже два года не держала в руках подобный аппарат. Вот же бред!
В этот раз она не могла использовать свою возможность на слабость и глупость. И еще больше она боялась позвонить Диме и не услышать его голос. Тобольский закинул в ее душу сомнения. Нет, она не собиралась прятать голову в песок от реальности. Но сейчас ей необходима достоверная и действенная информация. А так же отправить информацию самой в нужные руки.
В одном из компьютерных кафе, она все же набрала номер Саульской. Удобно устроившись в уголочке, напротив мелькающего экрана. Она открыла новости родного города.
— Да! — рявкнул далекий грубоватый голос, — я, твою мать, слушаю!
— Привет. — она сглотнула и сделала глоток вкусного морса, — вы же помните, кому оставили этот номер.
— Я уж и не надеялась услышать твой голос, Элина, мать твою, Тобольская! Пригрела свою мелкую задницу на
