инициативе Елизаветы, зачастую надолго. Однако стоило Михаилу написать покаянное письмо или предстать перед Лизой самолично, как она тут же его прощала, и все начиналось сызнова: встречи, письма, внезапные и долгие исчезновения Михаила, Лизины терзания, страдания и упреки.

Должно быть, она его искренне любила и даже строила осторожные планы на совместное будущее, как это обычно и бывает, когда женщина любит. Любил ли Михаил Елизавету? Да, любил. Но и себя он любил тоже, и неизвестно было, кого он любил больше – ее или себя. Да и какой мерой это можно измерить, на каких весах взвесить? Вот так до поры до времени и общались – спокойная, рассудительная и серьезная Лиза и ветреный, порывистый, во многом безответственный Михаил. Такое, значит, у них было единство и борьба противоположностей.

А вскоре Михаил в первый раз угодил за решетку. Где-то с кем-то по какому-то поводу случилась драка, и Михаил в этой драке кого-то пырнул ножом, за что и получил четыре года отсидки.

Сидя за решеткой, он писал Лизе письма, а она ему отвечала. Он клялся ей в любви, а она клялась в ответной любви. Он умолял ее дождаться, когда он выйдет из тюрьмы, и уж тогда-то все у них будет хорошо, просто-таки замечательно, они обязательно поженятся и всегда будут вместе. А свои дурные замашки он, конечно, оставит. Хватит, теперь он ученый! Теперь – только тихое семейное счастье рядом с Лизой. И чтобы это счастье состоялось, от Елизаветы нужно совсем немного – дождаться Михаила. Она в своих ответных письмах обещала ждать, клялась, что его любит, и говорила, что четыре года, в сущности, не так и много, это всего лишь четыре весны, четыре лета, четыре осени и четыре зимы. Михаил отвечал на такие девичьи расчеты новыми восторженными письмами, иногда даже в стихах – безграмотных, корявых и сентиментальных.

Что думали по поводу их любви родители Лизы и Миши и вообще были ли они и кем были – о том в письмах, которые читали Гуров, Крячко и Федор Ильич, не было сказано ни слова. Да, в общем-то, разве дело было в родителях? Речь в письмах шла о Лизе и Михаиле и их любви. И к тому же теперь-то, за давностью времени, где они, те родители?

Вернулся Михаил из тюрьмы не через четыре, а через два с половиной года. Его выпустили досрочно за примерное поведение, о чем он заранее уведомил в письме Елизавету. Он писал ей, что его примерное поведение было ради Лизы и ради их совместной счастливой жизни. Она, конечно, поверила, да и как не поверить? Любовь и вера – две родные сестрицы.

Но идиллия длилась недолго. Вскоре Михаила опять потянуло на приключения и сомнительные подвиги, и он неожиданно для Елизаветы исчез из их общей жизни. Впрочем, не насовсем – письма он продолжал ей писать. В тех письмах он просил у Лизы прощения за такой свой неожиданный кульбит и уверял, что исчез он не навсегда, а лишь на самое малое время, и то только для того, чтобы подзаработать деньжат на их совместную счастливую жизнь. Потому что без деньжат какая же жизнь и какое счастье? А вот когда он тех деньжат заработает, а это будет очень скоро, тогда он к Лизе и вернется. А уж каким способом ветреный Михаил рассчитывал добыть денег – про то, похоже, он Лизе не объяснял. А скорее всего, и сам того не знал. Она его верно ждала, но все же в письмах упрекала за такое его поведение и отношение к жизни. Он же в ответ бодро отвечал, что ничего страшного не происходит, что денег он, считай, уже почти раздобыл, и все, что остается, – только протянуть руку и взять их. И уж тогда-то он вернется к Елизавете обязательно. А то, что она предполагает, что у него завелась какая-то другая женщина, так это просто выдумки Лизы и даже – оскорбления в его адрес. Потому что никто, кроме Лизы, ему никогда не был нужен и не нужен будет впредь. И ведь письма эти были написаны таким слогом и такими словами, что им волей-неволей приходилось верить. Наверно, именно так и пишут своим любимым женщинам те мужчины, которые их и вправду любят. Письмо, если его не только прочитать, а прочувствовать душой, много чего расскажет. И то расскажет, что написано словами, и то, что таится промеж слов.

Потому-то Лиза и верила письмам Михаила и терпеливо его ждала. С деньгами, без денег – это было для нее не так и важно. Главное – дождаться. Но она его так и не дождалась. А дождалась от Михаила письма – тревожного, сумбурного и со множеством недосказанностей. В этом письме он намекал, что у него неожиданно возникли какие-то мелкие неприятности, кто-то в чем-то его подвел или обманул, и теперь ему надо залечь на дно и отсидеться, чтобы упомянутые мелкие неприятности не превратились в неприятности крупные. О, конечно же, это ненадолго! Всего-то неделька-другая. Но пока пускай Лиза не ждет от него писем и сама ему не пишет. А там он объявится и сам, потому что он Лизу любит и никуда от нее не денется, даже если бы сдуру того и захотел. Они шагают по жизни по одной дорожке, и никакой другой дорожки, отдельной и обособленной для каждого, для них не существует.

Лиза, конечно, ждала – что ей еще оставалось делать? Похоже было, что она и сама считала точно так же насчет той самой жизненной дорожки – одной для них двоих. А вскоре пришло очередное письмо Михаила, в котором он сообщал, что, похоже, ждать ей придется несколько дольше, чем предполагалось, – целых шесть лет, ибо пишет он из-за решетки, куда угодил по чистому недоразумению и благодаря нефартовому стечению обстоятельств. Конечно же, он Лизу по-прежнему любит и будет вести себя в тюрьме послушно и примерно, за что его, конечно же, выпустят досрочно – самое большее через каких-то три года.

Вот такое это было письмо. В нем почти не сообщалось, за что именно Михаил угодил за решетку на этот раз, лишь вскользь проскакивало, что за неудачный вооруженный налет, в котором Михаил порезал ножом какого-то человека. О нет, не до смерти, а лишь чуть-чуть, оттого ему и дали столь малый срок, а то иначе сидеть бы ему и сидеть…

Что ощущала Елизавета, прочитав такое письмо, можно лишь догадываться. Но она ждала своего беспутного возлюбленного: терпеливо и безропотно. Как Михаил ни старался и ни надеялся,