Используя временную слабость Рима, царь быстро захватил обширные владения на Востоке. В 88 г. до н. э. в Эфесе Митридат издал приказ об истреблении всех римлян и италиков на оккупированных им территориях. Начался погром, который Г. Бенгтсон назвал «Эфесской вечерней»[936], а Ф. Инар – «Азиатской вечерней»[937]. Трупы убитых запрещалось хоронить, а их имущество делилось между убийцами и царём – половина конфискованного добра поступала в царскую казну. Это позволило «решить проблему» частных и общественных долгов, а Митридату – существенно пополнить свою казну[938], что было совсем не лишним накануне больших сражений с Римом.

Отсюда возникают три важных предварительных вопроса.

1. Зачем царь осуществил эту жестокую акцию? Мнения, объясняющие всё лишь патологической кровожадностью Митридата VI и его маниакальной ненавистью к Риму, воспринимать всерьёз мы не будем. При всей жестокости Евпатора, отрицать которую нет необходимости, он был слишком умён и расчётлив, чтобы просто идти на поводу у своих эмоций. Уничтожение огромного количества «гражданского населения» – акт, тщательно продуманный и имеющий несомненные политические цели.

Безусловно, правы те исследователи, которые считают, что Митридат пролил столько крови безвинных жертв, для того чтобы сделать невозможным своё примирение с Римом. Несомненно, тем самым он хотел продемонстрировать серьёзность своих намерений и заставить Рим считаться с собой, как с серьёзным и опасным противником. Кроме того, он стремился привязать к себе и навсегда оторвать от Рима жителей городов, принявших участие в резне италиков. Ему была крайне необходима поддержка малоазийцев для удержания покорённых территорий[939], поэтому он и решил «повязать их кровью» и вынудить их соединить свою судьбу с военными успехами царя. Теперь малоазийцы должны были драться с Митридатом против римлян до конца, поскольку все понимали, что римское правительство никогда не простит убийства своих граждан и будет стремиться покарать виновных. Злопамятность и мстительность римского сената на Востоке знали очень хорошо, по множеству примеров: требование выдачи Ганнибала, унижение Эвмена II, казнь Югурты, Андриска, Аристоника…

Таким образом, участие в «Эфесской резне» отрезало населению Малой Азии пути к возможному примирению с римлянами и вынуждало его отныне делать ставку на сотрудничество с Митридатом.

2. Почему эллины и восточные народы охотно выполнили жестокий приказ царя? В это время Рим рассматривал покорённые земли лишь как объект безудержного грабежа, не предпринимая реальных попыток органично включить их в экономическую систему державы. За годы римского владычества произвол римских наместников, злоупотребления чиновников, хищничество публиканов и ростовщиков вызвали сильнейшую ненависть населения провинции Азия и соседних зависимых царств. Для эллинов Митридат стал освободителем от тирании римлян, они действительно воспринимали его как лидера движения «против владычества римлян за всеобщую свободу»[940]. Это объясняется не столько успехами пропаганды царя, сколько реально существовавшей ненавистью к римлянам.

Ф. Инар пишет об убийстве «безобидных торговцев маслом и вином, часто сильно интегрированных в местную жизнь»[941]. Однако степень интегрированности римлян в восточную жизнь он явно преувеличивает, они предпочитали держаться обособленно и даже высокомерно. Что же касается «безобидности» убитых – на это у греков и малоазийцев был совсем другой взгляд: из текста Аппиана (Mithr. 22–23) следует, что они воспринимали погром как наказание римлян за их алчность. Людей, пытавшихся спастись в храмах, отрывали от статуй богов и убивали на месте. Только великая ненависть могла толкнуть убийц на такое кощунство! Как отмечает Аппиан, делали это не столько из-за страха перед Митридатом, сколько «вследствие ненависти к римлянам» (App. Mithr. 23). Жители Коса приняли Митридата с радостью (ibid.). Неслучайно М. Бёрд и М. Кроуфорд подчёркивают, что в Восточном Средиземноморье одинаково не любили как римлян, так и италиков, поскольку рассматривали их как партнёров в проведении «империалистической» политики Рима и в эксплуатации Востока[942].

Митридат разумно использовал эллинистический принцип «освобождения» подданных своего врага от его власти – чтобы поставить под свою власть. Для этой цели он всячески демонстрировал своё «филэллинство» и одновременно подчёркивал свои восточные корни. Такая политика позволила ему привлечь на свою сторону не только эллинов и эллинизированные народы, но и племена, противостоящие эллинизации. Он сумел стать «своим» для всех! Немалую роль в этом сыграли и лингвистические способности царя. Известно, что он свободно владел 22 языками и мог общаться почти со всеми своими подданными на их родном наречии.

Был задействован и «материальный фактор» – имущество жертв делилось поровну между их убийцами и царём. У многих людей, измученных долгами и бессовестно высокими процентами на долг, появилась «прекрасная возможность» избавиться сразу и от долга, и от кредитора, к тому же – поживившись его имуществом. Психологический расчёт царя на задействование низменных чувств и устремлений толпы оправдал себя полностью – в убийцах не было недостатка.

И, наконец, за неисполнение приказа Евпатор грозил суровым наказанием. Прекрасно зная крутой характер царя, все понимали, что он не бросает слов на ветер, а италики в любом случае обречены, и лучше не рисковать собственной безопасностью.

3. Количество жертв так называемого Эфесского декрета. Вопрос этот имеет особую важность, так как ответ на него поможет реально оценить степень «римского засилья» на Востоке и его воздействия на экономическую, социальную и этническую ситуацию здесь к началу 80‑х гг. I в. до н. э.

Подавляющее большинство сохранившихся античных источников приводят цифру в 80 000 погибших, включая жён, детей, рабов и вольноотпущенников вырезанных «римлян» (Memnon. XV.XXXI.3; App. Mithr. 22–23; Val. Max. IX.2.3). Особняком стоит сообщение Плутарха о 150 000 убитых (Sulla. XXIV). Мы согласны с Г. Бенгтсоном, что это – тенденциозное преувеличение[943]. Л. Баллестерос Пастор, отмечая явное преувеличение числа погибших Плутархом, настаивает на цифре, «которая общепринята»[944]. Однако исследователи даже не пытаются выяснить причину, по которой версия Плутарха так отличается от остальных.

Устроив «перекрёстный допрос» источников и сверив их данные, мы можем констатировать, что в данном случае Плутарх в одиночку противостоит всей сохранившейся античной традиции. Чем это можно объяснить, и насколько заслуживает доверия именно его версия?

Исходя из всего, что нам известно об этом авторе, можно заключить, что его расхождение с данными других источников объясняется несколькими факторами:

1. Сильно выраженные морализаторские тенденции Плутарха. Его стремление к ярким преувеличениям при осуждении жестокости и насилия как таковых. Свойственное ему философское неприятие «силовых методов» при решении проблем.

2. Личная неприязнь автора к жестокости и коварству Митридата, «рассорившего» греков с Римом и спровоцировавшего римлян покарать греческие города, принявшие участие в резне. Всё, дополнительно очерняющее царя, надлежало использовать. Учитывая общее стремление Плутарха примирить побеждённых греков с победителями-римлянами, он должен был особенно болезненно воспринимать наказание римлянами греков, перешедших на сторону «обманувшего их» царя. Сюда же следует добавить достаточно заметный «эллинский патриотизм» нашего