Когда мы дошли до общаги, я поцеловал Наташу и отпустил ее, а потом выждал еще минуту и тоже вошел в вестибюль. Там меня встретил ледяной взгляд вахтера. Видать — из новеньких, потому и не узнал меня.

— Я к товарищу Малышевой.

— А ты кто такой, парень?

— Моя фамилия Данилов, — терпеливо и снисходительно произнес я. — Зовут Александр Сергеевич. Знать надо!

— Виноват, товарищ Данилов, — явно струхнул вахтер. — Сейчас доложу!

— Да не надо! — отмахнулся я. — Я сам к ней пройду. А ты здесь бди! И смотри, чтобы свет на пустой кухне гасили. Электричество экономить нужно.

— Все понял.

И я не спеша поднялся к комендантской, не стуча, распахнул дверь.

— Какого черта! — послышался знакомый голос.

— Это я, Груня!

— Саня? — удивилась Аграфена Юльевна. — Вот уж не ждала… Какими судьбами?

— Мимо проходил.

— Ну садись… Выпьешь?

— Если только чуть-чуть!

— Ну и я чуть-чуть!

Она достала из несгораемого шкафа бутылочку. Судя по этикетке — кубинский ром. Наполнила пару стаканов, выложила в качестве закуски плитку шоколада «Экстра». Мы выпили, надломили шоколадку.

— Не верю я, что ты мимо шел, Саня, — проницательно заметила Малышева. — Что-то тебе от меня надо.

— Угадала! — кивнул я.

— Ну, говори…

— Дошли до меня слухи, что ты превратила общагу в казарму…

— От кого дошли-то? — не моргнув глазом, осведомилась Груня.

— От общественности.

— Ну-ну… И почему это у меня тут казарма?

— Не велишь после одиннадцати вечера возвращаться.

— Правильно. В двадцать три ноль-ноль дверь на замок, согласно правилам проживания.

— Правила правилами, а по-человечески?..

— Ой, не крути ты, Саня! — отмахнулась она. — Скажи прямо — девка тут у тебя живет, вот ты и печешься о ней.

— От тебя ничего не скроешь.

— А и не надо! — проговорила Аграфена Юльевна. — Мы же люди деловые. Обсудим все по-хорошему, без этой демагогии, она мне на собраниях осточертела.

— Ладно, — откликнулся я. — Сколько ты хочешь за то, чтобы… гм… одна девушка могла возвращаться, когда сможет?

— Кусок!

— Пятихатка, — кивнул я. — И если ты дашь мне ключ от входной двери.

— Ты что — серьезно?

— Вполне.

— И какая же из наших девок тебя так присушила?

— Во-первых, не присушила, а во-вторых, много будешь знать — быстро жизнь пролетит.

Сказал я это без злобы, и Груня не обиделась.

— Ну как хочешь, я ведь все равно узнаю…

— Так мы договорились?

— Почему бы нет, — пожала Малышева плечами. — Приноси деньги, будет тебе ключ.

— И вахтеров своих предупреди. Запиши им под стекло на столе мою фамилию.

— Обязательно!

— Ну вот и отлично!

Я поднялся.

— Саня? — произнесла Груня совсем другим тоном.

— Что?

— Ты же вроде женат был?.. — женщина подбоченилась, упираясь в меня выдающейся, в прямом смысле этого слова, грудью.

— Мы разошлись, — отмахнулся я.

— Так может мы разок того… вспомним… — глазенки Груни сверкнули бесенятами.

— Эх, Груня… — нагнал я на лицо театральную печальку. — Вот тебе только одно от меня надо…

— Да нет, ты чего! Давай посидим, выпьем.

Глава 19

Когда я вернулся домой, Серега уже спал. Испугался, видать, что я его в восемь утра разбужу. Наташа перед уходом все убрала и посуду вымыла, так что мне оставалось только принять душ и завалиться спать. Что я и сделал. Утром я выполнил свою угрозу и разбудил пацаненка рано. Чувствовал тот себя явно лучше. Температура оказалась нормальная, носом шмыгал уже поменьше. Я его накормил тем, что сварила и нажарила вчера медсестричка и отправился в школу.

Первый урок был у восьмого «Г». Подопечные доложили о том, что вчера побывали у матери Зимина и все ей рассказали. Она тут же потребовала от них сообщить мой адрес, но пацаны не раскололись, хотя та и грозила пожаловаться в милицию. Я поблагодарил бойцов и подтвердил, что готов их принять у себя после уроков, если они разобьются на три группы. Оказалось, что они это уже сделали. И даже составили списки. Оставалось только порадоваться такой дисциплинированности.

Никаких особых сюрпризов рабочий день мне не принес. Если не считать того, что Симочка известила меня о том, что в субботу, после занятий, назначено собрание актива школы. В субботу днем у меня были занятия в секции каратэ в «Литейщике», так что на собрание я вполне успевал. По окончанию уроков я построил ватагу восьмиклассников и сказал, что первая группа выступает со мною немедленно, а две вторых — сидят в школе возле телефона, который находится в гардеробной, и ждет моего сигнала.

Так я и пошел во главе небольшого отряда. Сорванцы нарочно выстроились в две шеренги и принялись горланить на морозе «Шел отряд по берегу, шел издалека…». Пришлось приструнить, сказав: если они думают, что когда их всех прохватит на такой холодрыге, я их положу у себя в квартире, то они глубоко ошибаются. Пацаны притихли и оживились только, когда я их повел в «Гастроном». Надо же было всю эту банду угощать чем-то! Вот мы и накупили газировки, конфет и прочей вредной для организма снеди.

Когда мы подошли к воротам, Сидорыч чуть было с ружьем на нас не выскочил. Видать, с моей пятеры уже накатил. Вот уж кого я разбаловал, так разбаловал… Пришлось выйти на первый план, чтобы зенки сторожа сосредоточились на самом крупном объекте. Он с пьяной улыбкой вытянулся по швам и распахнул калитку, но на чай в этот раз не получил. Ватага вкатилась во двор и сразу притихла. Узрела, что дом-то солидный. В квартиру уже входили чинно, вытирая ботинки о коврик.

Услышав шум в прихожей, болящий выполз из своей «палаты» встречать. Я, конечно, не сильно в медицинских делах секу, но ручкаться с ним я пацанам запретил. И вообще — приобщил к делу: чашки, блюдца тащить из кухни, чайник ставить и так далее. Серега тут же принялся делиться впечатлениями о просмотренных фильмах, я очень надеялся, что он эротику втихую не смотрел — мал еще. Само собой одноклассники его тут же заканючили: «А можно, Сан Сеич, а-а…».

— Так, слушайте, архаровцы, — сказал я.