Рома много думал о своих родителях. Могло ли быть всё по-другому? Они поженились, когда матери едва исполнилось шестнадцать, а отец только поступил в институт после школы. С самого начала это была не любовь. Постсоветские времена со своими устоями, беременная школьница… Естественно, сыграли свадьбу и долгих двенадцать лет притворялись семьёй.

Он понимал, что был нежеланным ребенком. Поначалу Рома страдал, а потом отпустил боль и перестал об этом думать. Для него стало важнее устраивать свою жизнь, чем копаться в прошлом.

Но отказать маме он не мог, всё-таки любил её, какой бы матерью она ни была. И её пятилетнюю дочку Виолетту тоже любил. Сестрёнка так радовалась, когда он приходил к ним домой, что не слезала с его рук.

Этот субботний обед ничем не отличался от предыдущих: пустые разговоры за шикарно накрытым столом в их огромном королевском особняке, и вся семья в сборе – отчим Константин, грузный пятидесятилетний банкир, самый успешный в городе, мать, выглядевшая в свои тридцать шесть намного моложе и больше походившая на его старшую сестру, потешная Лёка с беззубой улыбкой, похожая на Рому, несмотря на разных отцов, и сам Никитин, довольный от полученного утром зачёта по английскому и от предвкушения предстоящей вечеринки в "Элизиуме" в честь дня рождения диджея Фила.

– А мы сегодня идём на свадьбу преподавателя из твоего колледжа, – сообщила мать.

– К Сотникову, что ли? – поглощая салат, поинтересовался Рома.

– Да, он женится на дочери моего партнера, – ответил Константин.

Никитин присвистнул.

– Ого! Так у него невеста с огромным приданым! Надо же!

Виолетта попыталась присвистнуть, как брат, но у неё не получилось.

– А ты когда женишься? – спросила она с улыбкой, обнажавшей отсутствие одного из передних зубов.

– Скорее ты выйдешь замуж, чем я женюсь, – рассмеялся Рома. – Но я клянусь, когда я решусь на эту глупость, ты будешь первой, кто об этом узнает!

– Кстати, ты ни разу не знакомил меня со своей девушкой, – заметила его мать.

– У меня нет постоянной подружки. Я ещё молод для серьёзных отношений.

– В этом ты прав, – рассмеялся Константин. – Сначала нужно вдоволь нагуляться, а потом строить семью.

– А мы вчера в садике выполняли одно задание, – Лёка тоже хотела участвовать в разговоре. – Нужно было рассказать о своём кумире.

– И о ком же ты рассказала? – поинтересовалась её мама.

– О Ромке, конечно! – с довольным видом произнесла девочка.

– Обо мне?! – тот чуть не поперхнулся.

– Да, я рассказала, что у меня красивый брат, что он учится на журналиста и работает на радио "Браво". Только мне не поверили. Сказали, что я выдумала, что мой брат Роман Поддубный.

– Почему?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, ты придёшь к нам в садик, чтобы все поверили?

Лёка умоляюще взглянула на брата.

– Хорошо. В понедельник, договорились? Может, ещё кого-нибудь захватить?

От радости девочка заёрзала на стуле.

– А можно с Машей Успенской? И с Лёвой Морозовым?

– Ладно, я поговорю с ними, – c улыбкой пообещал Рома.

После обеда у матери он отправился на работу. В маршрутке, как обычно, играло радио "Браво". После песни Джона Ледженда послышался голос Маши Успенской.

– А я напоминаю вам о том, что вы слушаете радио "Браво", и у меня в гостях некто по имени Сёма Синичкин, не нуждающийся в представлении. Сёма, говорят, у тебя недавно было день рождения?

– Машенька, деточка, не было, а был день рождения! – насмешливо поправил её гость.

Маша попала на радио вне конкурса. Она и её старшая сестра Валя, администратор на телеканале "Браво", доводились Басову и Носикову двоюродными сестрами. Им легче всего было устроиться в новой телерадиокомпании. В отличие от своей стервозной сестры, имевшей репутацию сплетницы и скандалистки, Маша была более приятной в общении. Несмотря на сильную сутулость и наличие титула "мать-одиночка", благодаря игривому характеру и кокетству, она пользовалась успехом у мужчин.

Рома находился в хороших отношениях с Машей. Пару раз она строила ему глазки, но, поняв, что это не вызывает нужного эффекта, решила перейти в категорию друзей. Никитин так и воспринимал её, как "свою в доску". И сейчас ему было немного обидно за Машку, которая очень сильно волновалась и пыталась выглядеть достойно на фоне столичного супер-диджея, выдававшего в минуту почти столько же слов, сколько Тина Канделаки, но из-за этого волнения говорила какую-то ерунду, как и Егор со своими «чичас» и «радиозацией».

В холле Рома столкнулся с Зинаидой Пантелеевной. Она всегда отличалась прямолинейностью и с горячностью говорила то, что думала, иногда даже забывая про посторонних людей, которыми в данном случае были секретарь Элеонора и администратор Валя, её двоюродная золовка.

– Ты слышал этот кошмар в эфире? – поинтересовалась директор радио, едва Никитин поздоровался с ней.

– Вы о чём? Об интервью с Синичкиным?

– О чём ещё! Успенская меня разозлила. Я даже из дома примчалась пораньше, чтобы устроить ей разборки. Пусть только выйдет! – Носикова была в гневе. – Что она позволяет себе? Даже не согласовала со мной выход в эфир этого Птичкина!

– Синичкина! – поправила её Элеонора, как обычно, подслушивавшая разговор.

– Какая разница! Несет какую-то ахинею. Да над нами уже весь город смеётся! Маша попросту выставила нас дураками, – Зинаида Пантелеевна вскинула руки вверх. – Боже, за что мне это наказание? С минуту на минуту сюда ещё приедет помощница Казакова Дина Одноногова. Страшная женщина! Теперь она будет вести по субботам предвыборную программу "Открытый микрофон". Ты будешь выводить её в эфир и уж как-нибудь постарайся угодить ей. Не дай Бог её разозлить! Она может сделать всё, чтобы напакостить нам. С ней нужно быть осторожным, понятно?

Рома был наслышан об Одноноговой, прозванной в народе "Баба-Ягой, костяной ногой". Она действительно напоминала ведьму со своими иссиня-чёрными космами и огромными, подчёркнутыми жирным чёрным карандашом глазами, выделявшимися на этом увядающем, покрытом паутинкой морщин лице стареющей женщины. Поговаривали, что Одноногова была большой любительницей выпить. Однажды Рома собственными глазами видел, как под утро водитель выносил её на руках из ночного клуба в совершенно невменяемом состоянии. Эта московская журналистка, любительница грязного пиара, каждый четверг в эфире местного телевидения обливала грязью конкурентов Казакова. А теперь добралась и до просторов радио "Браво".

– Пойду встречать её на улицу. Кстати, я отомстила Долгоносову за вас с Маркиным. Ему влетело от мэра по первое число, – Носикова вышла из здания

Валя проводила её взглядом, полным ненависти, и цокнула языком, когда та скрылась за дверью.

– Сразу видно, что у неё проблемы в личной жизни. Стёпка снова начал погуливать налево, вот она и бесится, а злость хочет на Машке