Шрифт:
Закладка:
Зинуля оглянулась и заметила сразу, что она не одна в таком состоянии. Толпа, отделенная от венчающихся бархатной оградкой, стояла будто в счастливом общем восторге. Стояла тихо-тихо, будто боясь спугнуть виденное.
Хор все пел, и Зинуля ощущала, как это пение навсегда забирает в ту же добрую ласковую ладошку и её, и весь этот пестрый люд, и объединяет их в нечто хорошее и крепкое. И Зинуля была рада этому, и ей не хотелось, чтобы эта ладошка когда-нибудь расслабла и отпустила её.
Венчание длилось наверное долго, потому что по окончанию его, сарафан и тапочки Зинули были совсем сухими.
Жених и невеста пошли на выход из храма. Причастные этой паре — пошли следом. И Зинуля, не заметив своей непричастности к этому, вышла за парой на сухие уже ступени храма.
Дождь уже кончился. Обратно вернулись все птицы. И купались в чистых и теплых лужах.
— Вы с нами? — тронул ее за локоть молодой человек, с отличительной бутоньеткой на темном пиджаке.
Зинуля вздрогнула и будто очнулась.
— Нет, нет, извините.
— Жаль, — улыбнулся паренек и прыгнул в лимузин.
Кортеж уехал, а Зинуля долго еще стояла у храма. Ей не хотелось идти домой. Ей вообще не хотелось идти никуда. Она всё еще чувствовала теплоту ладошки, которая держала её, держала крепко и как-то по-своему высоко. Так высоко, что Зинуля понимала — это надо запомнить. И эту высоту. И это тепло.
И Зинуля пошла домой, старательно обходя лужи и держа спину непривычно прямо, как та девушка у алтаря, с золотым венцом, похожим на необычный факел.
Солнце опять вернулось на свои знойные позиции.
Зинуля вдруг вспомнила, что обещала заглянуть к подруге своей Татусе на посиделки, которые они проводили по субботам.
Но вдруг поняла, что не пойдет на эту глупую субботнюю болтовню. Ей почему-то было это неинтересно.
Она оглянулась на храм и неожиданно, сказав “Спасибо”, поклонилась с благодарностью. С испугом оглянулась, смутилась, не видел ли кто этого ее порыва, но на Зинулю никто и никак не обратил внимания. Все радовались вернувшемуся солнцу и спешили по своим делам.
Пошла и Зинуля по своим, как она любила говорить, “делишкам”. Они были просты и привычны. Магазин-дом. Обед на одну персону. И ждать звонков и сообщений возможных. Это всегда было интересно.
Ну, а потом, тут Зинуля почувствовала легкое собой разочарование, может и зайдет она вечером к Татусе. Очень уж хотелось рассказать кому-то об этом увиденном ею венчании. Для чего-то оно случилось.
И Зинуля пошла дальше, навсегда теперь неся выпрямленную свою спину.
Она этого не замечала, но со стороны это было очень заметно и красиво.
И все это случилось потому, что Зинулю не отпускал и жил в ней хорал, услышанный совсем непостижимо и случайно сегодня, во время укрытия от дождя. И слышалось в нем ладное многоголосие, немного в миноре, но от этого еще более нужное. И радостное.
Застёжная тетрадь,
17 августа 2022
Ответ
Ленка отбилась от человечества. Она чувствовала это каждый день, каждый час в нем.
И это обстоятельство предлагало грущёные мысли, а от них — робость и страх. За себя. Как-то никому она не пригодилась в этой жизни, а по выходным дням, свободным от милого её пристанища — работы, это одиночество хватало её за горло, и она бежала от него, куда — все равно, лишь бы был рядом, пусть чужой, но народ.
День был ярко-солнечным, и страхи выгнали Ленку на городской пляж у крепости. Место это Ленка обожала, стены крепости дарили ей каменную свою защиту и полоску тени в такой вот жаркий день.
Река была шумной от обилия катеров на ней и прогулочных трамвайчиков. Волны кручено достигали набережной и разбивались о нее со звонким плеском.
Ленка сняла обувку и шагнула на теплый радужный песок. Ноги утонули в нем, песок сочился между пальцев, чуть со щекоткой.
Кругом лежал и сидел народ под щедрым солнцем, но Ленка, стараясь обходить его, спустилась к воде. Вода у берега была прозрачной и приветливой, и Ленка шагнула в неё, как в спасение. Мелкая гранитная крошка тут же стала колоть пятки, но Ленка только улыбнулась этому колючему наслаждению.
Вода была почему-то довольно холодной, и Ленка шла и чередовала удовольствия, выходила на теплый песок и грела в нем ноги, как у костра.
Мимо пробежали визжащие мальчики, лупя друг друга ластами. Ленку охватило сильное желание надавать им этими ластами ниже спины, чтобы они замолчали и не разрывали в клочья своим визгом речную эту приветливую красоту.
Мальчишки убежали, а Ленка стала думать о том, что ей повезло с местом жительства необыкновенно. Всего в каких-то получасах ходьбы от дома было такое уникальное место, где всегда был народ, но можно было, не касаясь его, а только наблюдая пеструю его жизнь, бродить вот так по воде, общаясь пятками с водой и гранитовой крошкой в ней.
Народ галдел весело, кто-то даже купался, визжа то ли от восторга, то ли от холодной воды. И казалось, все здесь на желтом песке радуются жизни и очень бодры в ней.
Ленка прошла весь пляж, на последнем камне перед выходом, она с трудом натянула на мокрые ноги обувку и уже жалела, что прогулка эта уже закончилась и надо идти домой, где ее никто не ждал, разве что до сияния начищенные кастрюли, и постиранное до хруста, обязательно с крахмалом, сложенное стопкой бельё в комоде.
Еще были книги, но все читанные-перечитанные. А новых Ленка не покупала. Она плохо ориентировалась в наступившем изобилии книжных магазинов. Да и лень уже было, информация из интернета была доступной и простой. И давали хоть какое-то представление о времени, в котором Ленка как бы и пребывала, но совсем в нем не ориентировалась и плохо себя от этого чувствовала.
Ленка ощущала необыкновенную легкость в ногах от своего похода по воде и неожиданно быстро очутилась на мосту. Она решила, что придет на пляж еще раз, может даже сегодня вечером, проделает этот круг счастья по воде.
На мосту было людно, многие туристы стояли у перил и глядели на реку высокомерно и сверху. А река будто не замечала этого. Она свободно и широко плыла в свою, недоступную людскому сознанию, вечность. И плевала на всю людскую суету прибоем тяжелых своих полноценных волн.
Ленка шла по мосту и
