Боль столкнулась с удовольствием от его прикосновений, и я тихо застонала, закрыв глаза, когда он пристегнул ремень к столбику кровати. Он проделал то же самое с другой лодыжкой, оставив мои ноги широко раздвинутыми и распростертыми на простынях.

Я выгнула спину, практически извиваясь от необузданной потребности в восторге и удовольствии.

— Чтоб меня, — пробормотал Ной, отступая назад, его глаза были прикрыты, когда он рассматривал меня. — Я не думаю, что ты когда-либо выглядела более красивой, чем сейчас. — Большими и указательными пальцами он сделал рамку перед глазами, как будто делал мысленный снимок, запечатлевая его в памяти. — Я мог бы стоять здесь весь день и смотреть на тебя.

— Или ты можешь прийти сюда и трахнуть меня.

Он усмехнулся.

— Всему свое время. Но сначала, — он подошел к кровати, наклонился и положил свои грубые руки на мои бедра, — я хочу попробовать тебя на вкус.

Не было никакого предупреждения. Мое тело не успело подготовиться, как его язык прошелся по моим чувствительным складочкам, заставив меня застонать и выгнуть спину. Его горячий рот, словно бархат, прижимался к моему телу, скользил от моего входа вверх по моей щели, кончик его языка скользил по контуру моей киски. Голод внутри меня нарастал, и мне хотелось, чтобы он коснулся или пососал мой клитор. Но он намеренно избегал того места, где я нуждалась в нем больше всего, зная, что медленно сводит меня с ума.

— Помни, как мы играем, Сиенна. Ты не кончишь, пока я тебе не скажу.

О, боже мой. Я была в раю и в аду одновременно. Каждый мускул в моих бедрах дрожал, пальцы ног подрагивали, и я пыталась сохранить контроль над разумом — не позволить удовольствию заставить меня ослушаться.

Он прикоснулся большими пальцами к моим чувствительным складочкам, от чего по позвоночнику пробежала дрожь, и он широко раздвинул их, давая своему языку доступ к каждому дюйму моей киски.

Я выгибала бедра, пытаясь заставить его лизать там, где он был мне больше всего нужен, но он резко остановился и сел, сжав мои бедра.

— Если ты сделаешь это снова, я буду держать тебя привязанной к этой кровати до сумерек, не трахая тебя. Ты поняла?

Все, что я смогла сделать, — это кивнуть, закрыв глаза и прикусив нижнюю губу.

Внезапный шлепок по моей киске послал ударную волну боли и удовольствия в мою сердцевину, и я подняла спину с матраса, вскрикнув.

— Простой кивок — это не то, что я приму за ответ, Сиенна. Поэтому я повторю. Ты понимаешь?

— Да.

— Хорошо.

Матрас прогнулся, когда он исчез между моих ног, выпрямившись. Я лежала в беспорядке на шелковых простынях, пот струился по моей шее и между грудей.

— Куда ты идешь? — Но он вернулся прежде, чем я успела договорить.

— Каждый раз, когда ты будешь двигать ногами, я буду затягивать это дольше.

— Что затягивать?

Что-то мягкое прикоснулось к моей раздвинутой киске, задев нерв, отчего я выгнулась дугой.

— Господи, Ной.

— Тебе лучше лежать спокойно, малышка.

— Это… это кисть?

— Хм-м-м.

Вверх-вниз, он провел мягкими щетинками по моему лону, избегая при этом клитора. Это было своего рода пыткой, которую я никогда не испытывала раньше, когда он подходил так близко к тому месту, где я нуждалась в этом, только для того, чтобы провести кистью обратно вниз, дразняще проводя ею вдоль моего входа.

— Твоя киска насквозь промокла. Твоя дырочка практически фонтанирует, а я еще даже не заставил тебя кончить.

— Ты наслаждаешься этим, не так ли?

— Безмерно, — ответил он, и я услышала ликование в его голосе. В моем теле не было ничего, кроме ощущений; каждый мускул и каждый вздох напрягались от непреодолимой потребности взорваться. — Помни, держи бедра неподвижно.

— Что ты…

Он зажал мой клитор между пальцами, и я вскрикнула, удар удовольствия пронесся по моему телу и достиг шеи.

— Ной.

— Не двигайся. — Он усилил давление, сильно сжимая мой клитор. Это было слияние удовольствия и боли, и я стиснула челюсти, отчаянно пытаясь не упасть за край.

Кулаками я вцепилась в простыни, мое тело напряглось, и каждый мускул натянулся. Когда я почувствовала легкое прикосновение кисти о пучок нервов, я почти кончила. Вкус крови наполнил мой рот, я закусила нижнюю губу, отчаянно пытаясь не дать наслаждению взять верх. Это была самая страшная боль — пытаться удержать свое тело от падения.

Ной отпустил мой клитор, и по всему телу разлилось тепло.

— Это было близко, не так ли, малышка?

— Ты пытаешься убить меня, не так ли?

— Не совсем. — Его радужки стали холодными и дикими, когда он уставился на меня, и я облизала губы, снова почувствовав вкус своей крови. Внезапно он потянулся ко мне, схватил меня за руку и притянул к себе. Он замер, его взгляд остановился на моей кровоточащей нижней губе.

Мое сердце заколотилось, пульс заколотился от адреналина. Предвкушение. Чистая, нездоровая похоть.

— Говорят, что душа человека находится в его крови, — пробормотал он, не отрывая взгляда от моих губ. Воздух был осязаем, момент между нами завораживал. Я сглотнула, боясь, блядь, дышать, когда Ной наклонился ближе и нежно поцеловал меня, моя кровь окрасила его губы.

Затаив дыхание, я наблюдала, как его язык выскользнул изо рта, слизывая мою кровь. Это было самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видела, мои внутренности скручивались и переворачивались при мысли о том, что он пробует мою кровь.

Что-то первобытное шевельнулось в нем, его глаза были яростными и неудержимыми — дикарь, хищник, наконец-то вкусивший крови своей жертвы.

Его рука метнулась вперед, и он схватил меня за затылок, сжимая мои волосы в кулак, когда притянул меня ближе, прижимаясь своими губами к моим. Это было больно. То, как он целовал меня, захватывая мой рот, как будто ему было все равно, сломаюсь ли я от силы. У нас обоих не было времени на обдумывание ни одной мысли, мы были поглощены первобытной потребностью, которая будет удовлетворена только тогда, когда мы полностью поглотим друг друга.

Ной целовал меня сильнее, крепче сжимая мои волосы своими жестокими пальцами. Но мне это нравилось. Мне нравилась неуверенность в том, что он сделает дальше — мое тело полностью в его власти. Предвкушение было захватывающим и всепоглощающим.

Его язык яростно прошелся по моему рту, захватывая каждый его дюйм, прежде чем он присосался к моей нижней губе и застонал — низкий рык животной потребности вырвался из его горла.

Когда он отстранился, встретившись со мной взглядом, капля моей крови окрасила его нижнюю губу. И когда Ной высунул язык,