Вместо того, чтобы испуганно вздрогнуть, начать оправдываться, просить не поднимать шума, придумывать нелепые отговорки, парень сердито принялся тихо ругаться, ничуть не стесняясь её присутствия, что тоже было в новинку.

— Пытаюсь разобраться, какой безумный, сумрачный немецкий гений придумал эту машину для самоубийства сантехников со слабыми нервами. На хрена было настолько сильно усложнять простую систему? Она ведь предназначена для подачи воды, а не для создания тренажёра по ремонту ракетных двигателей.

В номере люкс была установлена суперсовременная, напичканная электроникой, умная система подачи, регулировки и смешения воды. Она могла насыщать её воздухом, разделять на отдельные потоки, хитро закручивать, фильтровать, усиливать напор и делать с ней много чего ещё. А уж, чтобы разобраться в хитросплетении трубок, сенсоров и проводов, вероятно, нужно было получать специальное высшее образование. Понятное дело, живя в обычной, маленькой квартирке, Мацумото привык ремонтировать самые простые, дешёвые механические краны.

Спокойно повернув телефон, он показал ей экран, на котором стал виден открытый сайт производителя этого чуда техники, с наполовину введённым в поисковую строку запросом. Проглотив рвущееся наружу обвинения и угрозы, Микадо вновь растерялась. Сложившаяся картинка происходящего вновь разлетелась на куски.

— Зачем вы, вообще, полезли ремонтировать кран, если в этом не разбираетесь? — задала логичный вопрос.

Опустившись на корточки, она с интересом заглянула под раковину, где не обнаружила ни скрытых камер, ни микрофонов.

— Я разбираюсь в других. Этот мне не знаком. Был, пока я с ним не встретился. Сейчас всё сделаю, не переживай. По поводу, почему я, ну а кто ещё? Сантехник Рётте потянул ногу и уехал в больницу. Поблизости больше никого не было. Чтобы не подставлять сотрудников отеля, которые угостили меня чаем и повеселили забавными историями, я вызвался помочь, — сказал так, будто в этом не было ничего необычного.

— Зачем? — изумилась Микадо, потеряв нить логики.

— Потому что мог и хотел. Мне, знаешь ли, приятно чувствовать себя хорошим человеком. Подай ключ на двенадцать, пожалуйста, — внезапно попросил Мацумото, после чего задал очень коварный вопрос с подвохом. — А ты разве к этому не стремишься?

Микадо замешкалась, подыскивая подходящий ответ. Даже не заметив, что они незаметно стали общаться менее формально. Посмотрев на раскрытый чемоданчик с инструментами, нахмурившись, актриса спросила.

— Двенадцатый, это какой?

Отвлёкшись от ремонта, он как-то странно на неё посмотрел.

— На котором стоит цифра двенадцать.

Смутившись, поискав требуемое, Микадо подала нужный ключ. Потом он попросил подать ещё тряпочку и тюбик с герметиком.

— А разве ты пришёл сюда не потому, что знал, где я остановилась? — задала волнующий её вопрос.

— Знал бы, не пришёл бы. Ты бы навыдумывала себя всяких глупостей и чувствовала себя в моём присутствии неуютно, — невозмутимо сообщил серьёзный Мацумото, не глядя на неё. — Что и произошло. Ты когда приехала?

— Вчера, — быстро ответила, чувствуя себя практически оскорблённой его первым предложением.

Исходя из чувства противоречия и недооценённого женского достоинства.

— А я здесь пятый день. Только не говори, что ты об этой поездке сообщала заранее на своей официальной странице. Вряд ли, учитывая странный маскарад, — спокойно заметил парень. — Всё, женщина, кыш отсюда, ты мне мешаешь работать. Отвлекаешь. И чтобы больше не мыла лейкой свой парик, покрыв его свежим лаком. Пропускные отверстия совсем крохотные, быстро забиваются. Это тебе не массажёр и не тёрка, — отчитал её Мацумото строгим тоном.

Встав, обиженная Микадо сердито заявила.

— Да если бы не моя помощь, ты бы один ничего не сделал.

Ей нужно было сказать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя пристыженной. Мацумото чуть не задохнулся от возмущения, мигом лишившись своего спокойствия, так раздражавшего актрису. Она тут стоит перед ним, а он и ухом не ведёт. Наглец!

— Микадо, иди отсюда. Не доводи нас обоих до греха. Твоё дело варить вкусный рамён, а кран я уж как-нибудь сам починю.

Это прозвучало настолько дико, естественно и невозможно, что Микадо почувствовала, будто её по голове ударили пыльной подушкой. Ей захотелось немедленно протереть глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Мужчины всегда хвалили Аоки, засматривались на неё, называли своей богиней. Ей льстили, угождали, старались не обидеть ни словом, ни делом. Все сравнивали Микадо с другими великими актрисами, а тут с ней посмели обращаться, словно с обычной домохозяйкой, лишённой всего этого ореола. И это при всех достоинствах и достижениях Аоки. Уму непостижимо! Услышь это от кого-то другого, она бы уже врезала ему по нахальной морде, но в исполнении Мацумото просьба прозвучала не оскорблением, попыткой унизить, указанием, а именно что ворчливой просьбой раздражённого мужчины, которому ЕГО женщина мешает себя проявить перед ней же. Это было не просто странно, а очень странно. В памяти тут же всплыла сцена их «семейного» ужина, ставшая одним из приятных воспоминаний. Возникло пугающее и одновременно будоражившее подозрение, словно ему ничего другого и не нужно было.

Однако, несмотря на весь тот сумбур, что воцарился у неё в голове, Микадо просто не могла оставить подобное возмутительное заявление без последствий. Она же женщина, а не робот-пылесос с функцией голосового помощника.

— Мацумото, ты невозможен! Чтоб тебя током ударило. Грубиян! Хам! Больше не показывайся мне на глаза. Пока не извинишься, — поставила своё условие.

Огрызнувшись, кипя от возмущения, она гордо покинула ванну, напоследок хлопнув дверью. Впрочем, тут же прислонив к ней ухо, с другой стороны, Микадо прислушалась, желая узнать, что он будет делать дальше.

— Тоже мне, Орнелла Мути, изображающая Лизу Сильвестри, — недовольно проворчал Мацумото, продолжив звенеть своими железками.

Микадо с трудом подавила желание вернуться, подойти и пнуть его по тому самому месту, которым думают все мужики, чтобы потом снова покинуть ванну, второй раз хлопнув дверью. Одного ей показалось мало. Он просто невозможен! Рырррр!

Конечно же, Микадо сразу узнала приведённую им аналогию, связанную с миром кино. Не такая уж она и ограниченная особа. Вернувшись к подругам, раздражённая актриса уселась за стол. С интересом посмотрев на её «кислое» личико, Токугава Мико с улыбкой спросила — что случилось?

— Ничего. Сантехник-сан сказал, что не нуждается в моей помощи. Попросил удалиться. Грубиян. Повёл себя так, будто это его номер, а не мой.

Переглянувшись с Итакурой Ёсико, Мико рассмеялась.

— Правильно сделал. Ты же в этом деле ничего не понимаешь. Я бы посмотрела на твою реакцию, если бы во время съёмок к тебе подошёл электрик и начал учить, как нужно говорить и двигаться в кадре. Уверена, ты бы так просто его не отпустила.

Ты не понимаешь. Это другое, —