В то же время Лотто передает, каким сама Мария видит архангела Гавриила, который написан на среднем плане и, стоя на одном колене, театрально размахивает правой рукой, как итальянец во время оживленной дискуссии в баре. На полу за спиной у Марии от ангела отпрыгивает кошка. Историки искусства не могут решить, что она символизирует – грех или дьявола, но у членов городского совета Реканати таких сомнений нет. Этот маленький зверь стал символом городка.

Вдохновленный нашим успехом, я спросил предупредительных сотрудников за стойкой администрации об еще одной работе Лотто, находящейся в городе Чинголи – на бóльшей высоте, ближе к горам и к зоне землетрясения. Они навели справки и сказали нам, что после катаклизма эту алтарную панель забрали из церкви, где она всегда находилась, и переместили в здание муниципалитета. Там можно на нее посмотреть, но только в субботу после полудня. Поскольку разговор происходил во вторник, казалось, что увидеть картину нам не суждено.

ЛОРЕНЦО ЛОТТО

МАДОННА РОЗАРИЯ

153

Поэтому мы отправились побродить по Реканати и осмотреть палаццо, где прошло грустное детство Джакомо Леопарди, крупнейшего поэта итальянского романтизма. Поблизости от палаццо мы наткнулись на туристическое бюро, и, поскольку итальянская информация о часах работы имеет странную склонность к переменам, мы спросили еще раз о картине Лотто в Чинголи. После пары телефонных звонков сотрудники выяснили, что, если мы туда доберемся и обратимся напрямую в библиотеку, есть вероятность, что нам пойдут навстречу и откроют зал с картиной. Мы решили рискнуть.

Дорога в Чинголи вилась и вилась, уходя вверх. Местные жители любят называть Чинголи «смотровой площадкой Мáрке», поскольку оттуда открывается вид на равнину, на краю которой расположен город-порт Анкона, и, по слухам, в ясную погоду видна Адриатика до самых берегов Хорватии. Выйдя из машины, мы сразу почувствовали, что находимся на склоне Апеннин. Воздух стал прохладнее, с легким запахом древесного дыма. Здесь еще больше старых зданий были укреплены деревянными лесами, на некоторых виднелись внушающие тревогу трещины.

Разумеется, мы тут же заблудились, у нас не получилось найти даже улицу, на которой находится библиотека. К несчастью, мы где-то потеряли наш путеводитель по Марке, возможно расстроившись, что доступ к Распятию был для нас безнадежно закрыт. Вместе с путеводителем мы лишились единственной карты улиц Чинголи: доступа к интернету у нас не было.

Для меня заблудиться – это ненавистное состояние, тяжелое настолько, что я часто вижу во сне, как не могу найти дорогу. Этот ночной кошмар, наряду с кошмаром об опоздании на поезд и на самолет, нередко сбывается в реальности. И особенно часто безжалостно сбывается, когда я ищу церковь или музей, где находится нужное мне произведение искусства.

Однако Чинголи – маленький городок, и вскоре мы случайно вышли на главную площадь. Мы стояли у входа в здание муниципалитета и читали табличку с правилами посещения, когда в дверях появился готовый помочь нам сотрудник и сказал, что сейчас добудет нужный ключ и отведет нас в зал, где выставлена Мадонна. Через какое-то время он вернулся, постучал себе пальцем по лбу и объяснил, что, хотя ключ от зала с Мадонной теперь у него, он случайно запер здание изнутри. Судьба чинила нам препоны.

Мы снова остались ждать. Наконец пришел еще один человек и сообщил, что вскоре автобус привезет сюда группу американских предпринимателей, которым он должен устроить показ этой алтарной панели. Он впустил нас, мы поднялись по ступенькам, и пред нами предстала Мадонна Розария почти тринадцати футов в высоту, прекрасно сохранившаяся, великолепная и очень странная. С учетом обстоятельств то, что мы ее увидели, было для нас почти чудом.

Удивительны на картине не столько сама Мадонна с Младенцем на троне, сколько то, что возвышается над ними: огромный розовый куст под самую раму, на ветвях которого висят пятнадцать маленьких круглых картин в картине. Они написаны на темы пятнадцати тайн, которые делятся на радостные, скорбные и славные; тайны – это события из жизни Христа и Марии, о коих верующим должно размышлять, пока они читают молитвы по четкам – Розарию.

Основное священное действо на этой картине – это вручение даров. Мадонна протягивает четки коленопреклоненному святому Доминику, который находится слева от нее. (По легенде, первые такие нанизанные бусины Богородица оставила этому святому, когда он в 1208 году лежал без сознания после долгого умерщвления плоти, и в Марке их до сих пор часто можно встретить.) Ниже подножия трона Мадонны по обе его стороны стоят на коленях святые, а между ними ангелочек-путто фонтаном пускает на зрителя розовые лепестки – так победитель автогонки мог бы выпустить из горлышка бутылки струю шампанского; другой путто решительным жестом указывает на подпись художника: это тогдашняя самореклама.

Странная композиция – с картинами внутри картины, да еще и на розовом кусте, – могла быть навязана художнику его набожными провинциальными заказчиками. Но Лотто был подходящим для них мастером. Писатель Пьетро Аретино начинает письмо к нему приветственными словами: «О Лотто, добрый, как само добро, и добродетельный, как сама добродетель». Далее Аретино не без снисходительности пишет, что Лотто уступает его другу Тициану как профессионал, но превосходит его «вниманием, уделяемым религии». Мадонна Розария была слишком своевольно причудлива, чтобы соответствовать духу крупного космополитичного торгового города, такого как Венеция. И действительно, Лотто создал там немного работ, поэтому большинство и приходится выискивать в провинциальных городках вроде Чинголи.

Этот успех нас так окрылил, что я отважно предложил проехать еще около двадцати миль к северу, то есть в противоположную сторону от нашего отеля, чтобы побывать в Йези, старом индустриальном городе, известном под несколько зловещим прозвищем «малый Милан Марке».

Оказавшись в Йези, мы еще раз заблудились, и хотя интернет-сигнал там появился, но гугл-карты неизвестно почему посылали нас не в ту сторону, гоняя по пыльному старинному центру города. В этот предвечерний час центр был почти пуст, а те немногие горожане, которых мы всё же встретили, даже и не слышали о местном художественном музее. В результате мы всё же отыскали его на верхнем этаже огромного палаццо, спрятанного в боковой улице. И там, еще в одной прекрасной пустынной галерее, висели четыре работы Лотто: величественные, блистательные и несколько безумные.

Наконец, измученные и вымотанные, мы проделали далекий путь на юг, обратно в свой отель, одолев с помощью навигатора лабиринт улиц с односторонним движением в очередном средневековом городе.