Ластумяки и Салми стоят возле своей машины под фонарным столбом. С ними еще один мужчина.

На ближайшем перекрестке я сворачиваю направо и вижу перед продуктовым магазином «Ко-Кауппа» пустое парковочное место. Завожу туда свой «реноРено», глушу двигатель, несколько мгновений обдумываю ситуацию, сопоставляя риски и потенциальную пользу, и принимаю решение. Вылезаю из машины и продолжаю путь пешком. У меня нет ни малейших оснований предполагать, что интересующая меня парочка или, вернее сказать, троица, жаждет, чтобы я присоединился к их компании. Моя цель скромнее — установить личность третьего собеседника. Если мне это удастся, значит, я существенно продвинусь в своем расследовании.

Я шагаю по тротуару, открытый для любых взглядов. Слева от меня стена дома, справа — широкая проезжая часть. Навстречу не попадается ни полицейских, ни прохожих. Я дохожу до угла дома, заглядываю на парковку и сразу узнаю всех троих, стоящих под фонарем в круге света.

Ластумяки, Салми. И Йонас.

Которого, как я теперь понимаю, они не застали в «Сальто-мортале».

16

Вечером Туули просит ей почитать, чем приводит меня в полное замешательство. Причин тому две. Я сижу за столом на кухне в Херттониеми, но мыслями все еще в машине, и они у меня путаются. Вдобавок я полагаю, что Туули умеет читать сама. Однако выясняется, что Туули хочется, чтобы перед сном я почитал ей вслух. Лаура и Туули переглядываются, улыбаются, и Туули повторяет свою просьбу. И я отвечаю, что, разумеется, почитаю ей на ночь.

— Да, конечно.

Я приехал домой час тринадцать минут назад и долго стоял под горячим душем, что в обычной ситуации считаю неоправданным с точки зрения расхода воды. Но, думаю, при расследовании убийств переохлаждение можно отнести к так называемому форс-мажору и сделать исключение из правил. Я также разогрел и съел вкуснейшую лазанью из соевых бобов с черными грибами-вороночниками — истинным деликатесом — и выпил свой вечерний чай, так что время для чтения выбрано оптимально. Я поинтересовался у Туули, не хочет ли она узнать о моих литературных предпочтениях, и услышал, что она уже выбрала книгу и что мы прочитаем из нее одну историю.

Туули ложится в постель, я сажусь на табуретку, которую прихватил с собой из прихожей. (Я не рискую воспользоваться стулом Туули, стоящим за ее письменным столом, поскольку его размеры и явно непродуманная конструкция со всей очевидностью указывают на то, что если я попробую на него сесть, то потом мне придется долго лечить поясницу, а на полу образуется куча алюминиевых обломков.)

Открываю в указанном Туули месте книгу «БЕДОНОСЕЦ РАМИ И ДРУГИЕ ДУРАЦКИЕ ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ ХОРОШЕМУ НЕ НАУЧАТ» и начинаю читать.

«Бедоносец Рами и урок на перемене

— Ой-ой-ой, — сказал Рами, когда у бабушки в прихожей упала вешалка и пальто, шляпы, перчатки и шарфы разлетелись по полу. — Беда.

— Вот ведь, Рами, — вздохнула бабушка. — И десяти секунд не пролетело, как ты пришел, а уже вторая беда на мою голову. Ну да ничего. Я все равно рада тебя видеть.

Бабушка никогда не сердилась. Другие почти всегда злились, хотя Рами специально ничего плохого не делал — не ронял, не толкал, не тыкал, не бил, не бросал, не хватал, не проливал, не просыпал и вообще ничего не портил. Рами пришел к бабушке с утра пораньше, до школы, чтобы навестить ее, и она была просто счастлива. Такое бывало по средам. Наступило утро среды, и вот Рами был здесь, в бабушкиной залитой весенним солнцем, пахнущей свежим деревом гостиной.

— Бабушка, — сказал Рами. — Я могу тебе помочь.

— Нет, Рами, — отвечала бабушка, лучше сядь на диванчик и сиди там тихонько. Я сейчас печенье принесу. Или нет, вон у меня там сдобная булочка в салфетке.

Вот это тоже было в бабушке здорово. Она дала Рами сладкую булку, несмотря на то что от него одни несчастья. Мама часто вздыхала и говорила усталым голосом что-нибудь вроде того, что вот, мол, опять десерта не будет, потому что она попросила Рами принести из холодильника пакет черники, а он уронил его с балкона. Но и в тот раз, когда пакет черники перелетел через перила балкона, дело было в чистой случайности: Рами держал в руке пакет, когда увидел пролетавшую мимо птицу. Рами решил, что это орлан-белохвост и захотел показать на него пальцем, а в следующий момент шлем Тармо Илмаринена, проезжавшего внизу на велосипеде, окрасился фиолетовым.

Немного отдышавшись после уборки в прихожей, бабушка протянула Рами завернутую в салфетку булочку с корицей, а сама села в кресло.

— Как дела? — спросила бабушка. — Ты ведь задумал создать сыскное агентство?

Бабушка была единственной, кому Рами об этом рассказал.

— Жду первого задания, — взволнованно ответил Рами, — но пока никто не пропал и ничего не потерялось.

— Теперь, когда у тебя есть сыскное агентство, — сказала бабушка, — я думаю, ждать долго не придется.

— Точно, — кивнул Рами и потянул булочку в рот.

Вернее, он хотел потянуть булочку в рот, но та выскользнула из салфетки и улетела Рами за спину. Послышался звук шлепка, а когда Рами обернулся, то увидел, что половинка булочки угодила в фотографию дедушки, стоявшую на полке в книжном шкафу. Дедушка уже умер, так что ему, скорее всего, было все равно, но Рами расстроился из-за бабушки.

— Ой, вот беда, я сейчас уберу…

— Тебе в школу пора, — заметила бабушка.

Рами посмотрел на часы и понял, что в школу придется бежать.

В школу он еле-еле успел. От Янне Рами узнал, что охранника Неувонена нет на своем месте, так что они не смогут одолжить у него мяч, чтобы на перемене поиграть в американский футбол. Рами так огорчился, что на уроке совсем не слушал учителя. А это было вдвойне обидно — ведь ему нравилась биология, а кроме того, мама называла его, Рами, биологическим чудом.

Когда прозвенел звонок, Рами направился к каморке охранника и сразу заметил, что дверь приоткрыта. Рами помнил, что охранник Неувонен всегда закрывал за собой дверь. На поясе у Неувонена позвякивало множество ключей, которыми он открывал десятки дверей в здании школы, а после занятий их обязательно запирал. Рами зашел в будку.

На столе стояла кофейная чашка, рядом лежали раскрытая газета и... связка ключей охранника Неувонена! Рами знал, что Неувонен никогда с ними не расстается. Кроме того, в будке