Н а т а. Андрис! Что ты. Мне их жаль. Когда я перестучу на машинке какой-нибудь рассказ и получаю от писателя деньги, я иногда приглашаю их к нам и кормлю, хотя маме и не нравится. Вот они ко мне и привязались, но нельзя же их воспринимать всерьез. Их родители, вот те время от времени впадают в панику и их охватывает что-то вроде периодических приступов ужаса. Мама Квака, которая никогда не была верующей, спешит тогда в церковь и молится на коленях, чтобы сын опомнился! Феноменально, правда? А у этого дылды Джо папа с горя стал алкоголиком, ты только подумай!

А н д р и с. Сами виноваты.

Н а т а. Только отчасти, мне кажется. Андрис, ну что мы тут рассуждаем о них, мы так давно не виделись… Может, ты меня уже не любишь?

А н д р и с. Слышишь, возвращаются… Ната, с меня довольно. С меня просто-напросто довольно.

Н а т а. Нет ли… Слушай, Андрис, нет ли у тебя на Украине другой? Признавайся! Я сразу почувствовала, что твое отношение ко мне изменилось… Почему тебя беспокоят мелочи, по поводу которых ты прежде и ухом бы не повел?

А н д р и с. Для нее это мелочи.

Н а т а. А разве не так?

Транзисторная музыка приближается.

Андрис поднимается.

Андрис, умоляю тебя, не обращай внимания! Пусть себе идут!

Так же как прежде, появляются  К в а к  и  Д ж о.

А н д р и с. Слушайте, вы!

Н а т а (вскакивает и хватает Андриса за руку). Андрис, не надо… Вы оба, идите гулять куда-нибудь в другое место!

К в а к (лениво). Джо, ты мне что-то сказал?

Д ж о. Нет, Квак, ничего.

К в а к. Прости, Джо.

Оба скользящей походкой удаляются.

Н а т а. Разве можно таких воспринимать всерьез?

А н д р и с. Ната, или они, или я. Выбирай.

Н а т а. Боже мой… Андрюшенька, я так тебя ждала и весь день искала, а ты на меня без конца нападаешь, и за что — ни за что… Будь у меня носовой платок, я давно бы уж заплакала, но у меня его нет, потому я сдерживаюсь…

А н д р и с. Иди сядь и поговорим серьезно.

Н а т а. Не хочу.

А н д р и с. Чего ты тогда хочешь?

Н а т а. Побродим по улочкам.

А н д р и с. Сама говорила, ноги не держат.

Н а т а. Хочу, чтобы они не могли нас найти.

А н д р и с. Ната! Чтоб я от них бежал? Этого ты хочешь?

Н а т а. Новое дело! Знаешь, у меня не хватает слов…

А н д р и с. Ловко!

Н а т а. Что с тобой?..

А н д р и с. Со мной? (Поворачивается и уходит.)

Н а т а. Андрис! (Спешит за ним.)

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Узкая улочка, как в пятой картине. Уже стемнело, и улочка освещена фонарями, типичными для Старой Риги.

Нагнувшись к зарешеченному окошечку, Б о н и ф а ц и я  пытается что-то разглядеть в подвале. За ее спиной стоят  Э г л и т и с, Ш т о к м а н и с  и  Р о м а н о в с к и й.

Б о н и ф а ц и я. Казимир! Ты еще здесь? Выходи!

Э г л и т и с. Бония, кончай.

Б о н и ф а ц и я. Покажись! Отзовись!

Р о м а н о в с к и й. Там никого нет.

Б о н и ф а ц и я. Но я видела!

Ш т о к м а н и с. Вздор. За решеткой, в чужом подвале?

Р о м а н о в с к и й. Если б еще где-нибудь в номере гостиницы!

Э г л и т и с. Притормози, Имант…

Б о н и ф а ц и я. Но… но я же видела!

Э г л и т и с. Цитата из Марты.

Ш т о к м а н и с. Слово в слово, ей-богу. Когда Марта разбила горшок.

Р о м а н о в с к и й. У меня еще на экзамене по высшей математике родилось подозрение, что Марта и Бония в чем-то сродни друг другу.

Б о н и ф а ц и я (что-то увидев на подоконнике). Крошки торта! Я еще ее своим тортом кормила, эту змею… Выходи, соблазнительница!

Э г л и т и с. Не кричи, Бония, в такой поздний час да еще на улице Риги, прошу тебя. Мужчины, что делать?

Р о м а н о в с к и й. Вариант номер один: поищем дворника этого дома и попросим ключ от подвала.

Э г л и т и с. Вариант номер два?

Ш т о к м а н и с. Махнем рукой и пойдем домой спать.

Б о н и ф а ц и я (у окошка, полушепотом). Кази, как тебе не стыдно! Отец троих взрослых детей! У сына невеста уже!

Ш т о к м а н и с. Бония, встань.

Р о м а н о в с к и й (осмотрев тем временем дом). Вход с другой улочки.

Э г л и т и с. Слушай, Бония! Если ты настаиваешь, мы спустимся вниз и проверим.

Б о н и ф а ц и я (выпрямляется). Первые два курса мы учились в филиале в Вишки{68}, и ничего подобного не случалось, не считая тех нескольких раз, когда… но как приехали в Ригу, то…

Э г л и т и с. Об этом потом, Бония. Пошли.

В с е  ч е т в е р о  скрываются за углом.

— Мяу… — замяукала в подвале кошка. — Мяу…

Медленным гуляющим шагом по улочке идут  Н а т а  и  А н д р и с. Рука об руку, углубившись в беседу.

С противоположной стороны идет  К а з и м и р, и под руку с ним… нет, это не Ария и не Марта, это  Д з и н т р а!

Обе пары молча стоят друг против друга, наконец Андрис опомнился.

А н д р и с. Здравствуй, папа. Познакомьтесь, это Ната.

Н а т а (делает книксен). Очень рада.

К а з и м и р. Да, ну… Я также. (Уловив вопросительный взгляд сына.) А это Дзинтра.

А н д р и с. Очень приятно.

К а з и м и р. Одна из моих сокурсниц, из Вентспилса.

А н д р и с. А где же…

Однако Ната успевает вовремя его одернуть, и он осекается, не произнеся несколько рискованного в столь неясной ситуации слова «мама».

Мы ждали у дяди Станислава, но не смогли дождаться и пришли сюда… У меня отпуск. Три дня в Риге.

К а з и м и р (смотрит на сына). Да?

А н д р и с. В связи с Днем Победы — как лучшему стрелку.

К а з и м и р. Ага. Поздравляю.

А н д р и с. Спасибо.

Дзинтра, чувствуя себя неловко, отходит чуть в сторону.

Ната тоже воображает, будто уловила, что надо делать. Она оставляет отца и сына вдвоем и подходит к Дзинтре.

Н а т а. Дзинтра, есть у вас кто-то на курсе, кто не говорит?

Д з и н т р а. Да, есть. Густав Цериньш. Спустя несколько лет после войны возле его дома в Курземе взорвалась оставшаяся в земле мина — поэтому. Вы его знаете?

Н а т а. Видела мельком, но как я вела себя с ним, это…

Тихо беседуя, обе отходят еще дальше в сторону.

А н д р и с. Папа, почему ты молчишь? Может, я что-нибудь не так…

К а з и м и р. Нет, все в порядке. Просто мне показалось, будто я вижу себя самого, и не двадцать лет назад, что было бы еще понятным, а теперь… Словно в зеркале… Потому я и остолбенел и не знал, что сказать. Ты меня извини. И девушке скажи. Я ведь, знаешь, чувствую и веду себя так, будто все еще брожу по свету в твои годы, похожий на тебя, однако содержание и форма, Андрис, как нас тут учат, должны находиться в том или ином соответствии…

А н д р и с. Что ты, папа, чепуху говоришь. Ты, как всегда, в форме.

К а з и м и р. Ну, ну.

А н д р и с. Как мама?

К а з и м и р. Мама провалилась по высшей математике, но ты, разумеется, сделаешь вид, будто ничего не знаешь. Вообще-то она у нас молодцом держится. Строительные материалы сдала на пять, так же как и я.

А н д р и с. Поздравляю, папа.

К а з и м и р.