небольшое, а попотеть при расшифровке пришлось основательно. Сверяю с кодом раз, другой, все вроде правильно, а все сомневаюсь, никак не пойму, что требует от меня Абдула Бури.

— Вам что-нибудь непонятно, господин Салех? — увидев недоумение на моем лице, спрашивает Муртаза.

— Видите ли, несколько странное для меня поручение. Надеюсь, вам объяснил господин Бури, чем я занимаюсь в Брюсселе?

— Да, мне знакомы ваши обязанности, — говорит Муртаза, откладывая газету в сторону. — Вы занимаетесь закупкой оружия для нашей повстанческой армии.

— Вот именно, оружия! — подчеркиваю я. — А здесь черт его знает, что от меня требуется закупить! Оборудование лаборатории, лекарственные препараты, обладающие токсическими свойствами, токсины и растительные яды, в общем, сплошная медицина. Я специалист военного дела. Нет, письмо явно не по адресу.

— Именно по адресу, господин Салех… — подымаясь с кресла, говорит доктор Адина Муртаза. — По адресу!.. — и уже тоном, не допускающим никакого возражения: — Вам надлежит оказать мне содействие в заключении контракта с двумя фирмами, указанными в письме, оплатить счета из выделенного вам фонда за поставку оборудования и продукции, обеспечить надежность и своевременность отправки грузов по известному вам адресу…

— Но, помилуйте, для чего нам вся эта отрава?! Неужто на доблестный штаб господина Бури совершили нападение бесчисленные полчища крыс? — шутя спрашиваю я своего гостя.

Но он, видно, шуток не любил, сказал строго, нахмурив брови:

— Итак, когда мы займемся конкретным делом, о котором пишет вам почтенный Абдула Бури?

И этот чопорный человек с отполированной до блеска лысиной стал мужем Джамили. Интересно, он когда-нибудь ей улыбается или всегда надутый, как индюк. Но, черт с ним, с этим Муртазой, я снова слышу ее голос.

— Да тебе, я вижу, это совсем не интересно, Салех…

— Что ты, что ты… Очень даже интересно. Я тебя внимательно слушаю, — покривив душой, отвечаю Джамиле.

— Так вот. Своему мужу я обязана тем, что он помог мне многое понять и расстаться с детской игрой в революцию. Мы все повинны перед своим народом. И я, и ты… Не за свое взялись дело. Не так сеяли… Семена другие, не для нашей земли. Вместо добрых всходов — смерть и горе получили… И решила порвать с нашей партией.

— Что?! Да не может быть! — невольно вырвалось у меня, и тут же, спохватившись, добавил: — А впрочем, может, и правильно сделала…

— Да, я сделала верный выбор… Еще тогда, когда границу пересекала. Со всем прошлым покончено! Забыла, вычеркнула все, что было в моей мятежной юности! И ты, как я понимаю, поступил так же, отошел от борьбы, расстался с родиной? Муж говорит, что преуспеваешь в коммерции, разбогател, деньгами соришь, живешь в свое удовольствие? Не так ли?

Я должен был отвечать, смотреть в ее большие черные глаза и лгать… Рассказывать о другой жизни, не отходя ни на шаг от выдуманной и утвержденной для меня легенды.

ГЛАВА XXVI

Ни к другу не взывай, ни к небесам

О помощи. В себе ищи бальзам.

Крепись в беде, желая кликнуть друга.

Перестрадай свое несчастье сам.

Камаладдин Исфахани

Мне было безразлично, куда идти. От улицы к улице, через мосты и переулки. Вокруг все та же жизнь, людная и суетливая. Со своими заботами и проблемами. Казалось, не будет конца и края этому большому городу. И вдруг, как в сказке, исчезли, растворились в воздухе громадины домов из стекла, бетона и металла, пропали прохожие и машины. Перед моими глазами зеркальная гладь небольшого пруда, окруженного развесистыми ивами. В голубоватой прозрачной воде ходят стаями юркие, красные рыбешки. Слегка покачиваются, как поплавки, раскрытые бутоны лилий. И тишина, пьянящая, таинственная… Разве что лягушки нет-нет да заквакают, посплетничают друг с дружкой. Оглянулся — ни одной живой души, забрел, кажется, далеко в безлюдье. Потянула к себе зелень раздольной лужайки… Вытянулся на траве во весь рост, руки под голову. Смотрю на белые облака. Одни сменяют других, плывут себе вольные и легкие по синему безбрежному простору. У них своя стихия, и нет им дела до моих тревожных дум.

Лучше бы не было этой встречи с Джамилей. Не сходились бы через три года разлуки наши тропы… Только к земле прикоснулся, почувствовал в сердце щемящую боль. Такого со мной еще не бывало. Думал, что парень я из кремня, все выдюжу, все переживу. А вот не могу, занозой вошла и застряла в сердце обида. Жгучая, страшная, неизлечимая… И не потому, что не дождалась, вышла замуж за другого. Кусаю губы до крови, сжимаю кулаки, но на этом жизнь не кончается. Разумом верю, пройдет печаль, поостынет боль задетого мужского самолюбия. Может, это к лучшему, что Джамиля не стала моей женой. Значит, не судьба, значит, просто не любила. А жена без любви — змея на сердце, сколько ни согревай, все равно ужалит. Страшнее другое… Джамиля изменила не только мне, но родине, своей партии. Человек, который вводил меня в революцию, отошел в сторону, бежал на чужбину… Правда, она не взяла в руки оружия, не стала убивать соотечественников. Нашлись хитрые люди, придумали для таких, как Джамиля, мягкие, спасительные слова. Покинула пределы родины, просто захотелось сменить одну страну на другую в поисках лучшего для себя счастья. Но когда твоя земля в огне и ты не с ней — это предательство. Так учила нас в подполье, готовя к будущей борьбе, другая Джамиля… Смелая, дерзкая и верная… Стоило ей только голос подать, полетел, как на крыльях, навстречу. Спешил сломя голову к ней… Но обманулся, принял чужую женщину за свою Джамилю… предателя за друга.

Я не люблю алкоголя. Но мне сегодня захотелось вдруг чертовски напиться. В отеле, не подымаясь к себе в номер, спустился в бар. Заказал порцию виски, потом стопку водки, потом бокал «Мартини». У бармена от такого коктейля глаза на лоб полезли. Подумал наверняка, что господин сошел с ума. С интересом поглядывал в мою сторону, ждал, когда я со стойки свалюсь. Но, странное дело, смесь крепких напитков не брала меня. Выкурив подряд несколько сигарет, я расплатился с барменом и медленно, никуда не сворачивая, побрел к себе в номер на второй этаж. Открыл дверь и в чем был, не раздеваясь, завалился на мягкую, широкую постель. Проснулся от яркого света хрустальной люстры… невольно глаза ладонью закрыл, лежу молча, жду, что дальше будет.

— Это я, Гульпача! — слышу я знакомый голос.

— Ты как сюда попала? — спрашиваю свою секретаршу недовольным