Шрифт:
Закладка:
‒ Значит, дело всё в деньгах, ‒ Ефимов, вслух произнёс свои мысли и как-то ссутулился. И тут же выпрямился, поняв, что своим высказыванием признался, что он убил прокурора.
‒ Борис, я вас хорошо понимаю и не осуждаю, ‒ Семёнов сказал с теплотой в голосе. ‒ У каждого человека есть периоды в жизни, когда приходится идти на поводу обстоятельств. Не знаю, какие они были у вас, но то, что вы стали разменной монетой в руках ФСБ, это факт. Скажу из опыта, опять же повторюсь, люди вашей профессии рано «выходят» на пенсию. Понимаете, о чём я говорю? А все обещание ФСБ, что остаток жизни проведёте в достатке, пустые слова. Шорину оставлять в живых людей, которые знают о его криминальных делах, значит подписать себе приговор. Есть человек — есть проблемы, нет человека ‒ нет проблем. ‒ Семёнов разложил по полочкам дальнейшую судьбу Ефимова, оставив его в раздумьях.
Ефимов встал, дошёл до клумбы, наклонился над ней, понюхал цветы, вернулся:
‒ Я вас правильно понял, вам нужна моя помощь? Говорите прямо, что я смогу для вас сделать, если это в моих силах. Кроме как нажимать на курок «фотоаппарата» калибром девять миллиметров, я ничего не умею делать. Ваши друзья, стало быть, сотрудники полиции, опера, решили моими руками убрать своих недругов. Недруги, они кто, если не секрет?
Семёнов, слушая Ефимова, уже стал жалеть, что начал разговор на «мокрую» тему, но назад пути нет. Сейчас я, Семёнов, займу место Шорина, стану заказчиком преступления:
‒ Борис, ‒ проговорил Семёнов мягко, ‒ у нас с тобой жизненные ценности одни и те же, справедливость должна восторжествовать, я уже тебе об этом говорил. Убойный отдел, где мне пришлось служить, в данный момент проводит оперативные мероприятия по украинским террористам.
‒ Украинским? ‒ собеседник выпалил слово так громко, что Семёнов, испугавшись, стал крутить головой, вдруг кто-то из прохожих слушает их разговор. Но никого рядом не было.
‒ Четверо хохлов-террористов и с ними ростовский вор в законе по кличке Кирпич, но тоже мразь «добрая», на стороне бандеровцев. Подчиняются банкиру, который с Шориным делает бизнес на продаже наркотиков. У банкира кличка «Фантомас», так его называют хохлы. Могу включить запись, послушаешь, как они обсуждают свои планы. В их Тойоте Ленд Крузер лежат автоматы, гранаты, полный арсенал! У одного хохла за поясом пистолет Глок. Но это всё цветочки, ‒ сказал с расстановкой, как бы готовя Ефимова, что сейчас пойдут и ягодки, ‒ В другой машине Хонда четыре ПЗРК. Планируют применить грозное оружие в двух столицах. Ладно, если применят ПЗРК по гражданскому самолёту, погибнут люди, жаль их, конечно, но идёт война на Украине, жертвы неизбежны. А если ударят «Иглой» по военному самолету с ядерным арсеналом на борту, даже не могу представить, какие будут последствия. Неплохо знаю историю Украины. Хохлы все века живут без мозгов, в четырнадцатом году на Майдане свою свободу «проскакали», став американскими подстилками. Откуда им знать, применив «Иглу» по военному самолету, что бумерангом не начнётся ядерная война. Борис, почему вам подробно рассказываю, мы должны им помешать.
‒ Александр, можешь не продолжать. Понимаю, твои друзья, опера, боятся задерживать хохлов, если ими руководит банкир, а он товарищ Шорина. ФСБ рулит всей операцией.
‒ Не совсем так. Силы и средства у бандитского отдела полиции есть. ФСБ заберёт террористов к себе. Помните, как в Мариуполе пленили двести пятьдесят «Азовцев», отпетых убийц и фашистов. А в Донецке люди ждали над ними справедливого суда. И вдруг «по щучьему велению» бандеровцы улетают в Турцию, загорать на тёплые пляжи! А в их рядах насчитали тридцать инструкторов израильского Моссада, им-то, что делать на Украине, есть своя страна, ‒ назвав национальное разведывательное управление Израиля. — Сейчас идёт СВО, затронь тему предательства в армии, загремишь под статью. Я в облаках не летаю, хожу ногами по земле, знаю из практики, горбатого могила исправит, а упрямого ‒ дубина! Террорист хорош тогда, когда он «немного мёртвый». Они, как крысы, разносчики заразы.
‒ Вы мыслите, как мыслил товарищ Сталин. Он после войны всех бандеровцев отправил в Сибирь пилить лес. Интересуюсь историей страны. Правда, после смерти вождя, предатели России хохлам выписали амнистию. Вернувшись на Украину, наплодили детей, воспитав их в своих националистических традициях «Москаляку на гиляку» ‒ процитировал бандэровскую речёвку, — Нашим руководителям нужно смотреть на три поколения вперёд, оставлять врага живым, значит жди от их внуков нож в спину. Александр, мы открыли свои карты, и надеюсь, игра будет честной. В четырнадцатом году я воевал на Донбассе. Получил тяжелое ранение, в своё подразделение не вернулся. ФСБ предложила другую профессию. Жалею ли я сейчас, что дал согласие? Так сложились обстоятельства. Потом как-нибудь за стопкой водки вам расскажу свою судьбу. И семья у меня есть, двое детей, но они уже взрослые. Только я для них умер.
‒ Борис, чтобы не быть голословным, даю слово офицера, наш разговор останется между нами. Я тоже не святой, среди оперов редко встретишь «апостола Павла». Главное, мы едины во мнении: вести в суд террористов, значит подарить им жизнь, а это несправедливо. На твоей руке шрамы от осколков, я сразу понял, что ты был на войне.
‒ И не только на руке, ‒ с сожалением вздохнув, сказал Ефимов. ‒ Всё время думаю о прокуроре. Из головы не выходят его слова в последние секунды жизни: «Какая же ты мразь, а еще…». Сейчас мне стало ясно, адресовал слова не мне, а Шорину. Ефимов говорил, как на исповеди, видно, убийство прокурора его душе не даёт покоя.
Семёнов понимал, перед ним сидит человек непростой судьбы. Люди, побывавшие в горячих точках, они особенные. Смотрели смерти в глаза, не обошли их стороной и предательства отцов-командиров, без этого на войне не бывает. Ефимов на гражданке продолжил воевать. Нужны железные нервы. Но и они дают сбой, вот как сейчас произошло
