Шрифт:
Закладка:
Теперь этот гнусный варвар, справедливо сраженный гневной рукой создателя, корчит из себя угнетенную невинность: его, де, недостаточно дружно поддержали одураченные им крепостные холопы. Если бы они, мерзавцы, с большей радостью рвались на смерть для славы его высокодержимордия, он не был бы теперь в дураках. Он сидел бы на высоком балдахине над всем Востоком и Западом!
Простите за болтовню – с горя…
России помогло несчастье
(из письма А. В. Жиркевичу)
Да, считаю, России помогло несчастье. Слава богу! Слава богу! Свобода завоевана (Имеется в виду Манифест 17 октября 1905 г., которым царь даровал народу «незыблемые основы гражданской свободы». – Ред.)
Я боюсь теперь исторического возмездия. Угнетенный раб через Прометея овладел огнем. Страшно делается за будущее, если дикарь – одурелое войско – захочет отомстить…
Как я приветствую антимилитаризм! Теперь он идет!.. Там в Европе.
И человечество скоро расстанется с страшилищем – вооруженным идиотом. Эта опасная игрушка королей – их опора – скоро сделает королей своей игрушкой: без жалости сломает и забросит этих болванчиков, уже надоевших людям… Старые игрушки уже без глаз, без носов, без рук, без ног, их скоро выметут в сор. Как природа мстительна!
Они позорят и губят наше отечество…
(из письма А. В. Жиркевичу)
Алексей Владимирович, когда я увидел на присланной Вами книжке имя Крушевана, я сейчас же бросил эту книжку в огонь. Мне это имя омерзительно, и я не могу переносить ничего, исходящего от этого общения (Жиркевич прислал Репину сборник из серии «Книжка друга», издававшейся в Кишиневе П. А. Крушеваном, черносотенцем. – Ред.) Дай бог поскорей отделаться от всех мерзавцев Крушеванов, которые позорят и губят наше отечество…
Ох, идет, идет грозная сила народа; фатально вызывают это страшилище невежды-правители, как вызывали японцев, а так же будут свержены со всей их гнусной и глупой интригой. И самые даже благородные от природы, совращенные в лагерь Крушеваиов людишки навеки будут заклеймены позором в глазах истинных сынов родины. И чем дальше в века, тем гнуснее будут воспоминания в освободившемся потомстве об этих пресмыкающихся гадах обскурантизма, прислужниках подлых давил.
До гадости жалки…
(из письма В. В. Стасову)
История Гершковича – это глубочайшая, потрясающая трагедия (Х. Гершкович – революционер. Был повешен в 1906 г. в Шлиссельбургской крепости. – Ред). Его можно сравнить с царевичем Сакия-Муни. Тот из роскоши царских дворцов, а этот пария из самых ничтожных отбросов человечества вырастает в полубога Прометея. Это величайшее чудо!.. С независимым гордым обликом божественности умирает он за лучшее, что есть в идее человека; умирает, счастливый своим великим положением… Письма к матери, желание жить и это божеское самообладание говорят в нем за великие способности к свету, прогрессу! В такую минуту такой разум, такой стиль!.. Да, в этом 19-летнем мальчике умер великий человек.
Как жалки, отвратительны все эти Треповы (Д. Ф. Трепов – петербургский генерал-губернатор. – Ред) и все высокопоставленные ничтожества! Посмотрите – через год, два, – какое молодое поколение выплывет на поверхность жизни!! Какой свет разума засияет над нашей освобожденной Россией!
И с этим божественным идеализмом думают воевать невежды, тупицы, черные подлецы!! Они уже до гадости жалки…
Другой вариант «Грозного»
(из письма В. К. Бялыницкому-Бируле)
…Я уже сообщил Вам, что я вариировал тему Грозного своего.
Сцена происходит в «приемной» (парадный тронный зал). Она расширена значительно. Стиль, смесь персидского с ренессансом. В высокие деревянные хоромы проникают солнечные лучи с верхних окон.
«Передняя» обставлена дорогими сюрпризами (награбленными большей частью у слабых соседей), чтобы послам «в нос бросалось».
Развращенный до безумия деспот находится уже в следующем периоде своей казни. Он ревет белугой. Отвратительный, жалкий, несчастный палач наказан наконец. Он сознал, что убил свою династию, убил свое царство… Есть бог, есть историческое возмездие…
«Крестный ход»
(из письма П. Е. Рейнботу)
Глубокоуважаемый Павел Евгеньевич, я только переехал, недели на две, на юг России, на крестный ход, совсем в другую среду. От молодого чтения, очаровавшего высшее общество великим полетом творчества, – «нищим духом» (Репин вновь обратился к работе над картиной «Явленная икона» («Крестный ход»), которую он закончил после многих переделок лишь в 1924 г. – Ред).
Забитые, отупелые калеки, – рабы, тянутся лучшими движениями убогих душ к небу, к богу… к суду. Они верят в возможность чуда… Залитый золотом дьякон громогласен до паники, до потери сознания. Все в этой дощечке, с изображением чего-то – все равно – трудно понять. Молитесь и веруйте. Лес, солнце, дым кадил, пенье клира, монахи, духота, очарование до одури…
Идея о политике: митинги только успокоили бы Россию.
Смерть Л. Н. Толстого
(телеграмма С. А. Толстой)
Свершилось. Сокрушаюсь о вас, но дух его живет. Сердца правды свободны оплакивать искренне. Устранились высокомерные наемники, слава богу.
Чернышевский
(из письма П. Н. Ариан)
Прасковья Наумовна!
С тех пор как получено от Вас извещение о надежде осуществить Вашу мечту о русском пантеоне в виде портретов и бюстов выдающихся русских деятелей, я не перестаю думать о Вас и Вашем календаре.
Но до сих пор не мог придумать, что написать для календаря… Опоздал?
Зато как я думаю часто о Чернышевском! Все яснее и яснее становится мне эта гениальная личность, и интересно складывается его портрет.
О боже, какого гиганта слопали, и как просто и дешево обошлось… Пожалуй, без последствий!..
Неужели эта простота так кошмарно взошла над русскою землею?! Страшно… Целой вереницей однородных катастроф взошла местью за угашение Духа гениальной личности!! Волос дыбом становится, и только теперь мне стало понятным историческое возмездие, то есть гнев и месть Иеговы за одаренных им.
Верещагин
(из письма Н. А. Гедройцу)
Многоуважаемый князь Николай Антонович!
Чем больше думаю я о вашем страстном желании устроить в Николаеве музей В. В. Верещагина, тем большим сочувствием проникаюсь к этому серьезному делу.
В самом деле, Верещагин – личность колоссальная, это действительно богатырь. Эстеты «куксятся» на него, определяя его художественное значение; их мерки не пригоняются к его размерам… Да разве можно в оценке этого героя, с одним шаблончиком героя подходить к великому! Верещагин – сверххудожник, как и сверхчеловек.
Помню под самым свежим впечатлением от Дальнего Востока его живые доводы – не заводить войны с японцами. Он ставил свою голову в залог – нашего провала… И, конечно, как истинный рыцарь, даже тайно от семьи – сейчас же полетел в Порт-Артур, в самый опасный пункт, как только война выползла нелепой гадиной (В. В. Верещагин погиб на корабле «Петропавловск» 31 марта 1904 г. – Ред).
Жму вашу благородную руку и всей душой желаю Вам успеха. Думаю, гордый дух Верещагина тронут к Вам
