— Комтуры, рыцари и дворяне вас поддержат, иного выхода просто нет — а так мы сохраним свою независимость. И создадим надежное войско, пока русские будут воевать с поляками. А посему…

Старик остановился на полуслове, надолго задумался, потом негромко, но четко произнес:

— Королем вас признают, но только нужно собрать ландтаг. Я переговорю заранее со всеми комтурами и фохтами — мы поддержим ваше величество. Горожане, думаю, тоже — им очень нужен мир для торговли. Но сейчас я отдам приказ, что принял ваше покровительство, как и комтуры в наших замках на здешних землях — решайте вопросы мира с царем.

— В самом скором времени добьюсь этого, — хладнокровно произнес Магнус, хотя и не был полностью уверен в благополучном исходе, ведь царь непредсказуем. Но выказывать сомнения в собственных силах не стал — такова участь правителя.

— Я не магистр сейчас, и никогда им уже не стану. Но пока, до нового ландтага и коронации, признаю вас штатгальтером — наместником на этих землях. Благословленных самой Девой Марией!

Магнус чуть не задохнулся от нахлынувших чувств — Фюрстенберг извлек такой козырь, о котором он и не мечтал…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ»

август-ноябрь 1560 года

Глава 33

— Ливонцы сейчас как тот витязь на распутье — назад дороги уже нет, а вперед ехать страшно, тем более, когда два пути, и оба означают неминуемую войну, — Магнус ухмыльнулся, посмотрев на Регенбаха — верный ландмаршал тоже улыбался, пусть натянуто, разделяя чувства сюзерена. И внимательно слушал, старательно — так всегда делают подчиненные, когда бояться пропустить очередное «ценное указание» начальства.

— С московитами против поляков, или с поляками идти воевать русских?! Иного выбора у ливонцев просто не остается, причем война будет на их землях, а линией, где начнутся схватки, явится река.

— Ты совершенно верно подметил — нет иного решения! Но им просто страшно выбрать его — орденцы отчетливо понимают, что быть им битыми в любом случае. И я опасаюсь, что выберут они покровительство поляков — неприязнь к русским намного сильнее. Хотя не у всех — половина начнет драться на моей стороне, хотя понимать будут, что я у царя в вассалах.

— Но то лишь временно, до изгнания поляков, государь. Король для нас и ливонцев намного опаснее — он заберет все!

— На их поддержку я надеюсь, вот только воинство вряд ли с них выйдет, хотя совсем недавно тысяч двадцать орден мог набрать, — Магнус нахмурился, и ландмаршал понятливо кивнул.

— Это так, государь. Во время «войны коадъюторов» именно противники поляков убили посланника короля Сигизмунда пана Каспара Ланского. Да и войско вышло в поле против поляков немалое — сам магистр и три епископа собрали семь тысяч рейтар, и шесть полков пеших кнехтов, да вооружили четыре тысячи лифляндских мужиков, — Регенбах знал, о чем говорил, он сам был участником тех событий, и все видел собственными глазами.

— Сейчас в замках лифляндских гарнизоны малые, ландмаршал Вендль сразу ушел со своим полком, как услышал, что магистр Кетлер убит в Пернове, — Магнус нахмурился, привычная для него история начала меняться на глазах, причем быстро. Ведь Курбский под Эрмесом должен был перехватить трехтысячный ливонский отряд ландмаршала, окружить его и наголову разбить, что было легко сделано при тройном перевесе в силах. А Вендля с комтурами отправили в Москву — а там царь был не в лучшем настроении после смерти супруги, а когда плененные ливонцы вздумали ему перечить…

— На них не следует рассчитывать, государь — как воины сломлены духом. Поддержат вас на ландтаге и хорошо, половина дела свершена. И пусть по замкам сидят и держат там оборону, когда поляки их штурмом брать будут и осадами изводить. А они непременно это сделают — иначе уже нельзя, то «вольный» сейм в Вильно подтвердил, что Литва с московитами драться будет, — Регенбах нахмурился, он не скрывал серьезности положения. И после паузы продолжил говорить, приводя доводы.

— После «Зеленых Святок», два месяца тому назад, постановили литвинские паны, что деньги на войну собрать нужно, а для того они серебщину утвердили на том сейме в Вильно. На два года определили собрать по десять литовских грошей на соху — сумма немалая, весомая, государь. На время для ее сбора потребно, и достаточно долгое. Не меньше полугода, к ноябрю где-то, ведь урожай собрать надобно и продать его, чтобы звонкое серебро для оплаты панов и наемников получить. Зимой воевать не с руки, так что раньше наступления весны войну не начнут. Но в апреле соберут войско уже большое, а в мае перейдут Двину в силе тяжкой!

— А сколько их будет?!

Магнус спросил осторожно, с наступившим в животе холодком — бедствие наступало неотвратимо.

— В прошлый раз братья князья слуцкие выставили четыре тысячи войска, больше всех. Остальные по одной, редко две тысячи ратников, но под знаменами великого канцлера литовского Николая Радзивилла собралось до пятнадцати тысяч войска. Это большая сила — там «крылатых» гусар, отборной латной конницы было до семи сотен рыцарства. И до двух тысяч латников король Сигизмунд-Август привел, войска у него вдвое супротив литовского по числу было. Куда там магистру Фюрстенбергу сражаться, смяли бы в одночасье одним ударом.

— Страшны в бою «крылатые» гусары?!

— Не то слово, государь — и удар пиками, а те длинные. Древко полое, склеенное, оттого и легкое — в руке всадник спокойно удержит. Нагрудники прочные — мушкетную пулю на двести шагов выдержат, а ближе уже нет — пробиваются. Рейтар, даже моих, опрокинут, пистолей у них тоже хватает, и мечи узкие — кончары. Правда, и сабель хватает — панское рыцарство бьется, чем кому сподручнее. И выучка отменная — шеренгами в приступ ровно идут, ведь гусар со своим пахоликами приходит, вместе и учатся строй держать. Как крестоносные рыцари в былые времена.

— Да, противник серьезный, и противопоставить свою конницу мы не можем, нет у нас ее таковой.

— Почему нет, государь, есть, только очень мало. Три полных роты рейтар имеется, и все готовы сражаться — доспехи в порядке, кони выезжены, пистолей в достатке. Правда, копейному бою не обучены, рейтары не рыцари, из сословия низкого, никто не учил. Дворян ливонских, из тех, кто боевитый, и разумеет в боевой хватке, я командирами назначаю. А в строй рядовыми рейтарами вставать не хотят, им зазорно такое. Гофлейты так сразу согласились, а рыцари и юнкера не хотят, гляди, и разбегутся по замкам и мызам, потом не соберем.

— Я им разбегусь,