бумаги Олив для раздачи. – У нас тут отличная команда, а? Я так рад, что все смогли прийти. У всех есть экземпляр протокола собрания? Я подумал, мы пройдемся по всем пунктам поочередно, если только никто не хочет ничего сказать до того, как мы начнем?

– Я хочу, – заявила Элис.

– Ну давай. – Улыбка Теда была приветливой и теплой, в отличие от стали во взгляде Элис.

Мэри слегка поежилась. Она знала, что Элис хорошая, но в ней была некоторая резкость – она помнила, как Элис тогда вторглась в ее квартиру. Почему она смотрит на Мэри? Господи, она же не… нет же?

Мэри рассказала Элис о звонках по секрету, и, если она сейчас выдаст, что Мэри не сообщила о них Теду и нарушила правила безопасности, ее могут вообще выгнать из «НайтЛайна». А если это случится, а Джим позвонит туда снова…

– Это Тед, – выпалила Элис, – звонит тебе, Мэри. Эти звонки в «НайтЛайн», которые ты думаешь от Джима. Они не от него. Прости меня, но они были от Теда.

Желудок Мэри как будто налился свинцом. Все вокруг молчали, но в голове у нее стояла какофония. Что она говорит? Ей звонил Тед? Тед. Это невозможно. Это правда? Откуда Элис может об этом знать? Мэри заставила себя оглядеть по очереди всех вокруг. Олив ничего не понимала, а Кит выглядел так, будто его ударили. Элис держалась как обычно. Но Тед? Он смотрел себе под ноги.

Большая, толстая оса села на руку Мэри и поползла по безымянному пальцу. Мэри не шевельнулась, чтобы согнать ее. Время Теда, чтобы отвергнуть обвинения, проходило.

– Это правда? – спросила наконец Мэри. Ее голос прозвучал тихо, но твердо. Она слишком долго пробыла в темноте неведения и сомнений. Она больше не могла. Просто не могла.

Тед стиснул перед собой ладони. Стоящая рядом с ним Элис что-то искала в своем телефоне. Один бог знает, что у нее там было. Еще какие-то чертовы видео? Мэри не желала этого знать. Уж точно не теперь, когда ее унизили перед всеми теми, кого она могла считать практически своими друзьями.

– Так это так? – переспросила Мэри. На сей раз ее голос прозвучал громче. У нее в ушах звенела ярость, кровь прилила к голове. Она не знала, насколько еще у нее может хватить сил.

– Да, – сказал Тед.

И тут у Мэри ослабели ноги. Колени подогнулись, и она снова упала на стул, согнувшись всем телом. Напряжение мышц куда-то испарилось. Все это не имело никакого смысла. Ничего из этого. Как? Почему? Тот, кто звонил, никак не подтверждал, что он Джим, но она была совершенно в этом уверена. Он говорил, что скучает. Сказал, что она – его надежное место… Или ей все это почудилось? Она сходит с ума. Но это, наверное, лучше, чем признать, что она могла забыть голос Джима. Ее Джима. Как такое может быть?

– Мэри, я не хотел, чтобы дошло до этого… – начал Тед. – Я собирался сказать тебе. Я пытался извиниться. – Его голос был надтреснутым, а в глазах стояли слезы. – Я представить не мог, что ты решишь, что это Джим. Я не хотел обманывать тебя, совсем не хотел. Честное слово. Не знаю, о чем я вообще думал…

Он протянул руку в сторону Мэри. Она даже не заметила этого.

Она никогда по-настоящему не прислушивалась к голосу Теда, к его тону, к его глубине. Для нее это был… просто голос. Ничего особенного. Но он был всего на год или на два старше, чем был бы сейчас Джим. Так что она должна винить только себя – глупую, надеющуюся, сумасшедшую идиотку, какая она и есть. Она сама сделала из себя полную дуру.

– Я не хотел причинить тебе боль. – У Теда дрожала челюсть. – Я хотел, чтобы ты заметила меня, Мэри. А ты никак не замечала. Тогда, в первый раз, я позвонил случайно, по ошибке; я выпил, мне было одиноко, я был в отчаянии. Я хотел, чтобы ты услышала меня, даже не зная, что это я. А после этого я позвонил, чтобы извиниться. Так и закрутилось. Это ужасно. Не могу выразить, как я жалею об этом…

Еще один пьяница. Матерь Божья, они что, все не могут без бутылки? Когда бы сама Мэри не мечтала забыться, она ни разу не пыталась воспользоваться этим предлогом. Потому что для нее это было именно этим. Предлогом. А с нее и так их достаточно. Может, виноват Тед, может, она сама – но что еще тут можно сказать?

Она растерянно огляделась. Все волонтеры смотрели на нее, не зная, что она будет делать.

Мэри и сама понятия об этом не имела. Она только знала, что должна исчезнуть отсюда. Немедленно.

Она схватила свой рюкзак и выбежала на дорогу.

– 25 –

2018

– Это непременно надо было сделать вот так? – выдохнул Тед.

Они с Элис остались в саду вдвоем. Между ними на траве фруктовые мушки кружили над листками с расписанием собрания и кувшином с апельсиновым напитком, который служил пресс-папье.

У Элис не было подходящего ответа. Да – потому что каким еще способом сказать Мэри, что ее главнейшая надежда строилась на обмане? Нет – потому что никто не планирует принести такую боль двум людям, чьи жизни и без того были закалены в суровой кузнице жизненных тягот.

Несмотря на приближающуюся к тридцати градусам полуденную жару, Теда трясло.

Никто не поверил бы по доброй воле, что Тед – добрый, дружелюбный, искренний Тед – звонил Мэри в «НайтЛайн». Но доказательства были неопровержимы. Во-первых, найденное Элис в его тумбочке расписание, где были подчеркнуты часы дежурства Мэри. И вылазка Элис к нему в дом во вторник, когда она поймала его в момент звонка. У Элис были фотографии и того и другого, чтобы предъявить их всем на собрании, если Тед попытается все отрицать. Она не ожидала, что он признается с такой легкостью.

– Даже не пытайся выставить меня виноватой, – ответила Элис.

Перед тем как идти сегодня на собрание, она отрепетировала у зеркала эти слова. На репетиции они звучали с яростью. Но сейчас казались слабыми и вялыми. Уловки Теда отняли у Элис половину времени, при ее без того жестком дедлайне. Они нарушили хрупкую рутину жизни Мэри. Но сейчас, на расстоянии вытянутой руки от разбитого человека, стоящего перед ней, Элис неожиданно поняла, что ее ярость была как минимум близорука.

Потому что Тед никогда не притворялся Джимом. Более того, слушая, как он