детьми, не значило, что они менее счастливы. В ту же минуту, как Джим возник в ее жизни, он изменил все представления Мэри о том, что может значить этот мир. Что он больше, чем беспокойство, больше, чем вечное ожидание худшего. Что можно каждый день просыпаться, предвкушая будущее и то, что оно может нести с собой. Мэри посмотрела на кухонную доску для заметок, где были в ряд приколоты все открытки, которые писал ей Джим, местами по три, одна на другую. Это означало, что они вдвоем, они вместе.

Что же пошло не так на этой неделе? Джим не был так счастлив, как она сама? Или же он вообще не был счастлив? Мэри вернулась в памяти к их третьему свиданию, когда в первый раз приехала к нему в Лондон. Тогда они упоминали Скай? Она никогда не забывала того, что Джим тогда сказал ей, – как он думал, что должен бы быть на месте Сэма, – но она надеялась, что это были переживания юного, скорбящего человека. Если бы дело было в чем-то более зловещем – если бы, скажем, это было какое-то давнее психическое заболевание, – разве бы он не рассказал ей об этом? В конце концов, он же врач. Он специалист.

Мэри снова проверила телефон. То, что он не отвечал на сообщения среди рабочего дня, не было ничем необычным, но он-то все же был не на работе – как он сможет объяснить ей все это, когда вернется домой?

Если вернется домой.

– 24 –

2018

– Я подумал, устроим наше ежегодное отчетное собрание в саду, – сказал Тед. – Надо пользоваться такой хорошей погодой. Все остальные уже там.

Мэри попыталась поймать взгляд Теда, но он, казалось, внимательно рассматривал поцарапанную краску на дверном косяке. И вообще он сегодня был не похож на себя. У него под глазами залегли тяжелые тени, и весь эффект отпуска в Дорсете как-то сошел, он казался бледным и отекшим. Она могла бы понять, что что-то не так, когда он не стал просить ее помочь с угощением, но опять же – ей и самой было не до того.

Джим еще раз звонил в «НайтЛайн» на этой неделе. Ну, или Мэри так думала. Этот звонок был еще менее внятным, чем два предыдущих, и продолжался не больше минуты. Связь была плохой. Мэри смогла расслышать только всхлипывания, перемежаемые извинениями. Это было ужасно. Джим был не из тех, кто открыто выражает эмоции, он предпочитал загонять стресс внутрь до тех пор, пока все это не взрывалось. Как только звонок прервался, в мозгу Мэри заметалась сотня наихудших возможных сценариев. Он болен? Он в беде? Господи, ну пожалуйста, пусть Джим будет хотя бы в тепле и с надежной крышей над головой.

Каким-то чудом Мэри удалось доработать до конца смены. Но между звонками она была совсем не там, а в их старой квартире, в объятиях Джима, голова прижата к его груди, руки вокруг него, самое лучшее место на земле. «Крепость», называл это Джим, особенно когда Мэри накрывала их с головой одеялом. Что бы ни происходило на работе или с семьей, все это оставалось в другом мире за пределами одеяла. Мэри отдала бы все на свете – буквально все, – чтобы снова оказаться сейчас в той крепости. Она смогла бы все исправить для Джима, для них обоих.

– Мэри?

Тед слегка кашлянул, но это прозвучало как лай. Они уже давно не выходили на свои воскресные прогулки, и Мэри вдруг стало стыдно, что она совсем его забросила. Тед столько делал для всех остальных и никогда не заботился о себе. Всем трудно просить о помощи, но Мэри всегда казалось, что мужчины в этом смысле бывают особенно упрямы.

– С тобой все в порядке? – Покопавшись в сумке, она вытащила помятую алюминиевую бутылку с водой.

Тед отмахнулся.

– Только бы не летняя простуда. Пусть бы и началась – но только после отчетного собрания! – И он вздел вверх сжатый кулак в слабой попытке, как догадалась Мэри, изобразить супергероя. Все-таки с ним было что-то не то. – Не хочешь пройти? Мы ждем теперь только Элис.

Мэри села рядом с Олив на один из стульев с высокой спинкой, которые Кит вынес из дома на лужайку. Оба поздоровались с ней, но Мэри было как-то трудно начинать светскую беседу. Как будто вернулись те дни, до появления Джима, когда она постоянно ощущала себя не участником своей собственной жизни, а кем-то, кто подглядывает за ней.

– Эй!

Появилась слегка запыхавшаяся Элис. Мэри заметила, что она несколько секунд поколебалась, как будто не была уверена в том, стоит ли ей подойти и поговорить с ней, с Мэри.

Мэри не видела Элис больше недели, с тех пор как она заходила в ее квартиру после второго звонка от Джима. Элис не значилась в расписании дежурств, и Мэри думала, не решила ли та отказаться от волонтерства. Почему-то, как это ни было глупо, она испытывала разочарование по этому поводу. Элис была единственной, кто знал про эти звонки, и Мэри ценила возможность при необходимости хоть немного облегчить душу.

Конкурс был жестким, но эта неделя все равно лидировала в соревновании на звание худшей в жизни Мэри. Все эти звонки, один за другим, да еще в довершение это жуткое видео в Интернете. Ни мама, ни кто-то другой из семьи не позвонили ей, что было, наверное, к счастью. Как она поняла на прошлое Рождество, семейная жизнь с детьми полностью поглощала внимание и силы, так что между работой, купаниями и укладываниями спать у ее братьев просто не оставалось времени бродить по Интернету, как они делали раньше.

Сама Мэри тоже больше не видела запись с тех пор, как Кит показал ее в «НайтЛайне» на своем телефоне. У Мэри просто не было сил думать об этом случае. Она только молилась, чтобы все забыли об этом, как обещал Кит. Можно было бы спросить у Элис, это было бы наиболее удобно, но та осталась стоять, где была, на дальнем краю лужайки.

– Я могу еще что-нибудь принести? – спросила Элис.

– Нет-нет, все в порядке, милая, – ответил Тед.

Мэри заметила, что Элис стиснула зубы. Или ей показалось? Напряжение мелькнуло и тут же рассеялось. Мэри сказала себе, что она слишком уж чувствительна.

– Ну, похоже, все собрались, – сказал Тед, выходя на лужайку с кувшином сока, стопкой бумажных стаканчиков и пачкой бумаг. Он поставил кувшин на траву посередине лужайки и передал