Шрифт:
Закладка:
— Поступишь, конечно, — утешила ее Ната, помогая ведьме залезть в постель и укутывая ее в одеяло.
— Да уж конечно, — невесело ответила Ари, закрывая глаза. — Теперь-то никуда не денусь. Наденут мне браслеты-ограничители, заставят учится. Еще и стипендию дадут, а после — контракт лет этак на десять. Обязательный.
— А ты хотела по-другому?
— Я хотела тихо-мирно выйти замуж, — тоскливо протянула ведьма. — Учиться уж точно не стремилась. Домик бы свой, огородик… козочку можно. Детишек родить. А теперь придется обо всем этом забыть.
Козочку! Ната содрогнулась. Вот уж не понять ей таких фантазий. Жить в деревне — никогда больше. Она когда-то сбежала из деревни сверкая пятками и ни разу не испытывала желания туда вернуться. Ни единого раза. И не возвращалась. И не жалела об этом.
Ведьма уснула, а Ната прилегла рядом с блокнотом. Делать все равно было нечего, а Иен, значит, кузнец. А не нарисовать ли ей какую-нибудь диковинную сумочку? Клатч там или ридикюль. А может — большую такую, кожаную? С карманами? Начала рисовать, увлеклась. Просто сумка — это ерунда. Вот если ее в комплекте с перчатками сделать… с ремнем красивым, к примеру… Рисовала Ната всегда хорошо, воображение тоже было богатое. Вспомнила, как в детстве мечтала стать модельером. Улыбнувшись, штрихами изобразила короткий кожаный пиджак — поверх платья в пол. И шляпку к нему — с пером. Ремень с клепками — и висящим на бедре кошельком-кобурой.
А чего только женские аксессуары? Мужчины тоже ремни любят. И сумки. Вон у того квадратного дядьки из Лилькиной квартиры, который, кажется, приходился ей биологическим папашей, была неплохая сумка. Но она такая… типично цверговская. А что бы носили альвы? Какая бы сумка подошла Валенуэлю? Светлая, наверное. Серо-голубая. Треугольная на бедро, надевающаяся через плечо, как перевязь. Ната знала, что у Валя есть меч, но в городе он с ним не ходил, в городе с оружием ходили только военные. А кошельки носили на поясе или в карманах плащей. Такой вот сумки она ни разу не видела. А ведь можно там сделать карман для бумаг, а еще скрытое отделение, куда вполне поместится пара золотых монет — на всякий случай. Увлеклась эскизами, не заметила, как и время прошло — а только, когда в дверь пару раз стукнул кулаком Иен и сообщил, что ее ждут к ужину, за окном уже было темно.
Ната поднялась, поправив платье. Наверное, это верх неприличия — второй день спускаться к ужину в одном и том же, но у нее с собой было только еще одно платье, а переодеваться времени уже не было.
— Что вы там с герцогом решили? — спросила она у цверга, степенно спускаясь по лестнице.
Быстро ходить было опасно, того и гляди — наступишь на подол и кубарем скатишься вниз.
— Патент он подписал, — сообщил Иен. — По обычной налоговой ставке. Десять процентов от всей прибыли первые три года, потом — семь с половиной. Ну и я пообещал ему партию чемоданов со скидкой в пятьдесят процентов. Забесплатно, считай…
— Забесплатно — это было бы даром, — напомнила Ната. — А пятьдесят процентов — хоть что-то.
— А, мы все равно не собираемся ему ничего отдавать, — желчно усмехнулся Морозный. — Мог и бы семьдесят процентов скидки дать, да он бы неладное заподозрил. Чтобы цверги — и не торговались? Так не бывает.
— Иен, а у тебя вообще план есть? — осторожно спросила женщина.
— У меня… и у Валя, кстати… был план получить патент и раздобыть образцы зелья, которым балуется герцог. Ну, подкупить кого-нибудь, если получится. А зачем ты сюда сунулась, я до сих пор не понял. Разве что внимание на себя отвлекать. Это, кстати, у тебя отлично получается. Продолжай в том же духе. Но теперь… раз здесь князь Белогорский… Его обязательно нужно вытащить.
— Конечно! — обрадовалась Ната. — И побыстрее, пока герцог его не… изуродовал.
Иен покосился на Нату и пожал плечами:
— Физическое и душевное состояние Леона мне без разницы. А вот его статус — это да. Такими знакомствами не разбрасываются.
Женщина остановилась, гневно сверкая глазами.
— Ты! Ты…
— Я — цверг. Не альв прекраснодушный. Ищи где выгодно — вот мой девиз. Нет, ну если бы можно было парнишке помочь без особых трудностей — я бы помог, конечно. Но я сюда приехал совсем не за этим, и рисковать жизнью из-за незнакомца не стал бы.
— Даже если бы я попросила?
— Да, я уже понял, что от баб одни проблемы, — закатил глаза Морозный. — Что ты, что Лиля — вы же мне мозг бы гвоздем выковыряли через ухо, если бы я отказался, да? Все, улыбайся, мы пришли. А чего тут так тихо-то, а?
Народу в обеденном зале, действительно, было гораздо меньше, чем обычно — всего с десяток человек. И вели они себя очень осторожно. Как саперы на минном поле. Передвигались строго по стенам, стульями не скрипели, к еде даже не притрагивались — словом, старались всеми силами не отсвечивать. Даже усатый, который сидел по правую руку от герцога, был торжественно-серьезен и почти неподвижен.
— А-а-а, дражайшая моя гостья! — громко и как-то развязно закричал Лотрейн, вскакивая со своего места и устремляясь навстречу растерявшейся Нате. — Заждался, заждался! Что же вы застыли, пожалуйте к столу!
Пьян? Нет, движения вполне ровные, ноги не заплетаются. Лицо не красное, только глаза блестят как-то стеклянно и улыбка будто примерзла к губам. Если и выпил — то точно не до потери разума. А и не пил, скорее всего. Скорее всего — то самое зелье. Повезло так повезло, ничего не скажешь. Ну, ведь именно за этим они сюда и пришли? Нет?
Нет. Ната с детства боялась пьяных. Обкуренных — тем более. Видела, что в нормальными людьми делают эти зелья. И сейчас она ухватилась за плечо Иена и гулко сглотнула.
Лотрейн же приблизился к ним, схватил Нату за руку и церемонно поцеловал ее пальцы.
— Королева! — провозгласил он. — Прошу!
Ну и что ей оставалось делать? Пошла. Во всяком случае, вчерашнее платье он не явно заметил…
Села напротив Гесса. Посмотрела усатому в лицо. Он был совершенно невозмутим, даже не смеялся над ней, как обычно. Зато Лотрейн внезапно оживился.
— Какая
