Босс внезапно сгребает меня в охапку, словно большое воздушно-голубое облако, и не давая опомниться, усаживает на овальный стол из красного дерева. А сам опирается руками в столешницу по обе стороны от моих бедер и смотрит в глаза. Прямо, без улыбки.

У меня сердце пускается вскачь от такого взгляда.

— Катя, скажи мне одну вещь… — негромко произносит он. — Ты способна на компромисс в сложной ситуации?

— На компромисс… наверное, способна, — осторожно отвечаю я. — Теоретически. Но ты ведь понимаешь, Артём, всё решает конкретика. Что за ситуация, в чем ее сложность… и насколько сильно она задевает меня лично…

Говоря всё это, я задумчиво покусываю нижнюю губу, и у Царевичева расширяются зрачки. Становятся темными-темными, как у кота, завидевшего мышь.

Он вдруг обхватывает мое лицо ладонями и начинает покрывать его короткими и какими-то яростными поцелуями.

— Ты с ума меня сводишь… Катя… почему ты такая…

— Какая? — невнятно шепчу я. У меня самой от его напора голова еле соображает.

— Такая соблазнительная… — он коротко целует меня в шею справа, — …такая невинная… — потом целует слева, обжигая дыханием, — …такая сладкая…

Кости кажутся расплавленными. Ещё немного, и я просто растекусь по столу от восхитительно приятных ощущений, огненными стрелами пронзающими мой позвоночник сверху вниз.

Царевичев ловит мою нижнюю губу и начинает ее покусывать точно так же, как делала это я сама, только неосознанно.

— Артём… — еле сдерживая участившееся дыхание, зову я. — Кажется, ты хотел о чем-то поговорить…

— Поговорить… да… — эхом повторяет он и накрывает мой рот таким умопомрачительным поцелуем, что у меня пальцы на ногах поджимаются.

Его руки скользят по моим бёдрам, грубо сминая шёлковую ткань платья, а затем самым беззастенчивым образом пробираются под подол. Я чувствую, как они с лихорадочной жадностью гладят там мою пылающую кожу, и вздрагиваю. По всем нервным окончаниям будто электричество бегает… Тело просто трясёт от слишком сильных и незнакомых ощущений.

Возникает странно тягучее ощущение пустоты внутри. Она… эта пустота… острая и ноющая… и просто невыносимая. Пытаюсь избавиться от нее, сомкнув колени, но не могу. Между ними стоит Царевичев и давит на мое тело, практически распластав меня по столу на спине.

Его поцелуи уже безумствуют ниже, на линии декольте, и меня выгибает дугой в его руках. Кажется, что я оглохла и стала совершенно невесомой. Лечу куда-то в пространстве между реальностью и сном, а тело блаженствует в прекрасной неге.

Откуда-то издалека доносится жаркий шепот Царевичева:

— Катя… ты моя сладкая девочка… самая лучшая… тише, тише…

Медленно прихожу в себя и приподнимаюсь, опираясь локтем на столешницу. У меня в голове не укладывается, что только что со мной произошло. Царевичев хотел со мной просто поговорить о каком-то компромиссе, а потом непонятным образом его руки вдруг оказались там, где никто и никогда ко мне не прикасался…

Я резко подтягиваю колени к груди и прячу лицо в ладонях. Мне безумно стыдно. Не могу поверить, что позволила это сделать с собой.

— Ну что ты, маленькая моя… — Царевичев ласково прикасается к моей щеке. — В этом нет ничего постыдного. И у меня с тобой все серьезно.

Чуть раздвигаю пальцы и смотрю на него одним глазом.

— Правда?

— Правда, правда, — усмехается Царевичев, отступая от стола, чтобы я могла слезть с него. — Хотя если мы продолжим в том же духе, пока ты не решишься на большее, то через месяц я свихнусь.

Он выразительно смотрит вниз на свои брюки, и я тоже машинально опускаю туда взгляд. Его руки прячутся глубоко в карманах. А ширинка заметно топорщится… И до меня наконец доходит смысл той странной позы, с которой босс иногда ходил при мне.

Я шумно выдыхаю и отворачиваюсь к окну. Понятия не имею, что люди говорят в таких случаях. Очень хочется внезапно обрести способности привидения и убежать прямо через стенку.

— Катя… — голос Царевичева совсем близко, прямо за моей спиной. — Нам действительно надо поговорить. Я хотел рассказать тебе насчет…

Громкий стук в дверь прерывает его фразу на полуслове.

— Артём Александрович? — раздается вежливый баритон администратора.

— Чего тебе?

— Ваша речь в честь юбилея. Все ждут.

— Сейчас буду. — Царевичев разворачивает меня за плечи к себе. — Катя… подожди меня немного, я скоро вернусь. Хорошо?

Я молча киваю. Не могу заставить себя говорить. В голове и сердце полный сумбур.

Как только остаюсь одна, начинаю лихорадочно приводить платье в порядок, а потом устало прислоняюсь к стене, прикрыв глаза. Тело до сих пор кажется восхитительно расслабленным, полным неги удовлетворения, и это невероятно контрастирует с хаосом мыслей в голове.

Лёгкий скрип от неплотно прикрытой двери заставляет меня поднять голову. На пороге стоит элегантно одетая женщина с потрясающе стройной и высокой фигурой… и я узнаю яркую красоту ее лица.

Это та самая блондинка, которая однажды звонила Царевичеву. И ради которой он отослал меня в тот единственный раз из своего кабинета.