Впрочем, стоило задержаться хотя бы ради спагетти, что Ренат приготовил в качестве бессовестно раннего завтрака. Ни то, чтобы он их готовил полностью сам, но его в кухне было очень много. За каждое своё действие мой помощник требовал поцелуй. Помешал спагетти в кастрюле по часовой стрелке – поцелуй, против – тоже поцелуй. За каждую очищенную им в муках креветку – особо долгий поцелуй.

Хорошо, что его не приспичило в пять утра сварить борщ.

Стараясь не дышать, прикрыла за собой дверь. Прислушалась к обстановке внутри квартиры. Тишина.

Скинула сапоги, сняла пальто и на цыпочках прокралась к сыну в комнату.

Спит мой сладкий. И снова в обнимку со здоровенной энциклопедией о космосе и теориях существования иных Вселенных, кроме той, в которой спит. Мечтатель.

Аккуратно вытянула из его рук книгу и оставила её на компьтерном столе. Натянула одеяло повыше и с трудом сдержалась от того, чтобы чмокнуть сына.

Хотя… А чего я, собственно, сдерживаюсь? Я – мать. Мне надо. Мне можно.

Наклонилась и поцеловала Сашу в волосы, вдохнув их запах. Может, он и позиционирует себя как уже совсем взрослый, крутой парень, но каждый раз, вдыхая его запах, я вспоминаю лысенького, крошечного мальчишку, смотрящего на этот мир из-под нахмуренных бровей, а в синих глаза читается один четкий вопрос: какого чёрта меня выселили из тёплого местечка вот в это вот всё?

Потому что мама не струсила, сыночек. И у её самой ненавистной в жизни ошибки есть самое любимое последствие.

Понимая, что еще немного и Саша проснется от внезапного наплыва мамских нежностей, неслышно вышла из комнаты и наткнулась на маму, едва сдержав вскрик.

– Мама! – прошипела я, успокаивая дыхание и колотящееся в груди сердце. – Ты почему не спишь?

– Идём-ка в кухню, дорогая, – отрезала она строго и пошла в заданном для нас обеих направлении.

Безнадёга.

Это «дорогая» всегда значило только одно – сейчас я получу по щам.

– Садись, – мама взглядом указала на стул.

Послушно села и сложила локти на стол, наблюдая за тем, как мама эпично включила чайник и достала сахар и кофе из верхнего ящика.

– Ты о чем-то хотела со мной поговорить? – спросила я, понимая, что эта театральная пауза может затянуться надолго, если не выступить триггером.

– Я хотела узнать, Виктория, – повернулась она ко мне, гордо вздернув подбородок. Первая игла медленно заползла мне под ноготь. – Как долго это всё будет продолжаться?

– Что «это», мама?

– Не прикидывайся дурочкой, Виктория! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – скривила мама брезгливо губы. Ещё две иглы вошли под мои ногти. – Как долго будут продолжаться твои ночные похождения? Ты уже почти месяц пропадаешь вечером, после того, как Саша засыпает, и возвращаешься под утро.

Почти месяц? Мысленно присвистнула. Когда мы с Ренатом успели наскрести почти месяц встреч?

Вспомнила примерную дату первой и сегодняшнее число. Всё верно. Уже около месяца меня таскает ночами либо в его квартире, либо он таскает меня по городу.

– Мама, – всеми силами пыталась включить дипломата и делать вид, что не раздражена ее выпадом. – К чему ты клонишь?

– На каком месяце в этот раз я узнаю о твоей беременности? Как с Сашей на четвертом? И точно так же не узнаю и ни разу не увижу в глаза отца и этого ребенка?

А вот сейчас под ноготь вдолбили гвоздь.

– Мама, – едва могла я сдерживаться. – Мне скоро тридцать, сыну – десять. С момента первой беременности я отлично научилась пользоваться презервативами. Никто не беременный и не забеременеет. Ясно?

– Так, может, познакомишь меня и Сашу с этим мужчиной, к которому убегаешь ночами? Может, ему пора стать частью нашей семьи или хотя бы иметь представление о том, кто тебя ждёт дома?

– Во-первых, он прекрасно знает, кто ждёт меня дома. Во-вторых, я не собираюсь никого приводить домой и тем более этого парня. Наши отношения…

– Парня?! – крякнула мама, поперхнувшись воздухом. – Он младше тебя?!

– На семь лет, – ответила я прямо.

– Боже! – ударила она себя в грудь и картинно прижала ладонь к сердцу. – Он же совсем мальчишка!

– Не такой уж он и мальчишка, мам. Он просто младше, но далеко не ребенок.

– У вас разница в семь лет, Виктория! – всплеснула она руками. – Семь! Да он ещё студентик, наверное! Зачем тебе это?

– Просто мне с ним хорошо, – прямо посмотрела в ее глаза. – Этого недостаточно?

Мама обреченно выдохнула, тяжело опустилась на стул напротив и вгляделась в мои черты.

– Ты точно не совершаешь ошибку? – спросила она тихо-тихо.

– Точно. Эти отношения не продолжаться долго, мам. Может, еще неделя-две. Поэтому не вижу смысла вас знакомить. И разговаривать об этом тоже не вижу смысла. Это лишнее.

Иголки и гвозди оказались сброшены из-под ногтей и, похоже, вонзились между ребрами слева, стоило мне представить, что скоро нашим с Ренатом недоотношениям придёт неминуемый конец. Ведь не может то, что у нас есть, продолжаться вечно. Он скоро закончит институт, выйдет в большой свет, большой спорт, навстречу перспективам. Найдёт девушку, как полагается, младше себя, и моё присутствие в его жизни уже ни к чему.

Мы еще на берегу договорились о том, что не станем мешать друг другу строить настоящие отношения, если таковые появятся на горизонте. Не знаю, как Ренат, а я хочу, чтобы он был счастлив по-настоящему с настоящей девушкой, с которой может позволить себе коротать не только ночи, но и дни.

Нам останутся только светлые воспоминания о темных ночах одного-двух месяцев нашего «сексудничества».

– А что с работой? – спросила мама, перескочив на другую тему. – Ты уже начала что-то делать?

– Мам, я же тебя уже объясняла, что процесс присвоения статуса адвоката может занять до трёх месяцев. Это не делается так, что сегодня захотела стать адвокатом, а завтра стала. Процесс запущен: заявление подала, проверка документов закончилась. Экзамен через две недели. Я не ленюсь, не потеряла голову, не сошла с ума. Всё под контролем. Как обычно, мама.

Над столом повисло молчание.

Мама сдержано кивнула, глубоко вдохнула и тяжело выдохнула.

– Ладно, – приняла она мои слова. – Но больше не ври мне, что уходишь к Свете.

– Хорошо.

– Помнишь, что Саша сегодня хотел съездить на игру своих этих… как их… Тигров?

– Барсов, – уточнила я.

Как я могла не помнить об этой игре, если один барсятина сегодняшней ночью мне все уши о ней прожужжал и просил обязательно приехать с сыном – поболеть за него.

– Свозишь? – встала мама из-за стола, чтобы налить, наконец, себе кофе.