Шрифт:
Закладка:
В отличие от него, я никогда не умела скрывать эмоции. Всегда старалась, но… с Глебом это никогда не работало. Он всегда меня чувствовал. Иногда даже лучше, чем я сама.
— Мы не сможем быть вместе, — произнесла я, заставив Глеба замереть. — Я просто не смогу, — он медленно убрал руки в карманы, затем достал обратно, словно не знал, куда их деть. — Я не против твоего общения с Матвеем. Если всё хорошо пойдёт, то и не против того, чтобы он узнал правду и называл тебя папой, если захочет, конечно. Когда он будет старше, я даже готова отпускать его к тебе на каникулы, если вы оба не будете против.
— Настя…
— Дай мне договорить, — я мотнула головой и сделала шаг назад, не давая потянувшейся в мою сторону руке Глеба прикоснуться к себе. — Я не буду отнимать у тебя сына. Я не буду отказываться от помощи, если ты будешь её предлагать. Не буду против усыновления, или как там правильно? Признания отцовства? Но на этом… Я очень прошу тебя, Глеб. Пожалуйста, давай на этом всё и закончим. Точнее, — я глухо рассмеялась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Закончили мы уже давно. Я не хочу начинать всё сначала. Просто не смогу.
Глеб молчал, стараясь что-то прочитать по моему лицу, но не находил ответа. Я видела, как подрагивают его пальцы, как несколько раз дёрнулся кадык… Наверное, впервые в жизни я видела его таким растерянным. Даже в тот момент, когда я застала его с другой женщиной, он был идеалом холодного равнодушия.
— Почему? — наконец-то хрипло произнёс он. — Если ты всё ещё не веришь, что я пальцем не тронул этого…
— Я тебе верю, — слёзы всё же начали скатываться по моим щекам. — Это не имеет значения, Глеб.
— Тогда что имеет? — он приблизился ко мне, осторожно стерев пальцами слезинки с моего лица. — Что изменилось с приходом Оксаны? Я же не слепой, Насть. Я же видел…
— Тогда ты должен понять, — прошептала я, убрав его руку от своего лица и немного сжав пальцы, перед тем как отпустить. — Я не смогу. Не мучай меня, пожалуйста. Матвей — это всё, что я готова… всё, что нас будет связывать, — голос начал меня подводить, скатываясь в хриплые всхлипывания.
— Я не понимаю, — Глеб посмотрел на свою руку, которую я только что отпустила, медленно отступая назад и отворачиваясь к двери. — Я люблю тебя. Всегда любил и, за последние семь лет я понял — ты единственная, кого я никогда не смогу выкинуть из своих мыслей, — он замолчал, открывая дверь и добавляя почти шёпотом, выходя из квартиры: — Но, кажется, сейчас этого недостаточно.
Глеб ушёл, едва слышно захлопнув за собой дверь, пока я стояла и словно в тумане смотрела на неё, глотая солёные слёзы.
Он всё правильно сказал. Этого недостаточно.
Глеб
— Что скажешь? — я внимательно следил за осматривающей комнаты Катей.
— Ну что сказать, ну что сказать, — пропела она, возвращаясь в гостиную и опускаясь на диван, закидывая ногу на ногу. — Квартира хорошая, просторная, светлая. Меня немного смущает этаж, но не мне же здесь жить.
— Значит, Насте понравится, — сделал я вывод, окидывая взглядом помещение.
Кое-что из мебели придётся заменить, но в целом ремонт и планировка меня устраивали. Катя права, квартира очень светлая. Для этого я и пригласил её приехать — хотел услышать женское мнение. Лично меня покорили панорамные окна, которыми был застеклён балкон. Насте должен был понравиться вид из окна. Воображение тут же нарисовало её стоящей там утром с чашкой кофе в руках.
— Знаешь, что действительно бы понравилось Насте? — усмехнулась Катя на мои слова.
— Что?
Я перечислял в уме достоинства квартиры. Четыре комнаты, огромная кухня…
— Правда, — коротко ответила Катя, перебивая мои рассуждения о почти приобретённых квадратных метрах. — Вместо ресторана и квартиры, ты мог бы просто рассказать ей, что случилось…
— Нет, — холодно перебил я, встряхнув головой. — Вернёмся к квартире. Про высоту я понял и, скажи мне, Матвей ещё в том возрасте, когда на окна нужно ставить защиту от детей? Такая вообще есть?
— Расскажи Насте об аварии, Глеб, — словно не слышала меня Катя.
— Я рассказал, — пожал я плечами, отворачиваясь к окну и смотря на открывающийся взгляду вид. — Завтра оформлю сделку и отвезу Насте ключи.
Отсюда до ресторана было всего три остановки. Так же и школа, что она присмотрела для Матвея, была в шаговой доступности. Мне оставалось надеяться, что Настя не откажется принять такой подарок. В крайнем случае, буду давить, что это только ради Матвея. Она ведь держит слово. Помощь для сына принимает без возражений.
— Ты рассказал ей не всё, — Катя тяжело вздохнула. — Я не понимаю тебя. Тогда не понимала, а сейчас и вовсе.
Я услышал, как она поднимается и идёт в мою сторону.
— Серьёзно, — она прикоснулась к моему плечу, вынуждая повернуться к ней лицом. — Что тебя останавливает?
В памяти тут же возникло заплаканное лицо Насти. Сказать правду… боюсь, этого будет тоже недостаточно. С момента того нашего разговора прошло почти две недели. Настя оставалась верна своим словам. Она спокойно реагировала на мои звонки, не выгоняла, когда приезжал. Давала общаться с Матвеем. Чёрт, да она даже одного его со мной отпустила погулять! И прикрывалась им, как щитом, не давая к себе прикоснуться. Про попытки остаться с ней наедине и говорить нечего — она просто не допускала их.
Зато приняла мою помощь с рестораном. Ремонт там близится к своему завершению, штат набран. Повар, что я ей нашёл, в восторге от Насти, впрочем, как и она от него. И последнее меня с каждым днём всё больше раздражало.
— Знаешь, — не дождавшись от меня ответа, Катя перевела взгляд в сторону окна, чуть понизив голос: — Я ведь помню, как ты мучился. Как не мог с ней даже по телефону поговорить, потому что не знал, как сказать правду. А обманывать — тебе просто не позволяла совесть. Как документы на развод подготовил, но никак не решался дать им ход, — Катя грустно рассмеялась. — Я так обрадовалась, когда следом за Никитой она приехала на ту квартиру. Подумала, наконец-то! Сейчас она прочистит тебе мозги… А она решила, что Никита прикрывает твои измены.
— Вероятно, — я прочистил горло, словно заново переживая те дни. — Она думала об этом. И трактовала увиденное в ход своих предположений.
— А ты не стал отрицать, — Катя вздохнула. — Тогда ты мне сказал, что если однажды встанешь на ноги, то найдёшь её и признаешься во всём. Но не стал ничего делать. Почему?
— Ты и сама знаешь, почему, — сухо ответил я. — И давай закроем эту тему.
Какая разница, что я тогда хотел и о чём думал? Знал бы я, что Настя была беременна — всё было бы иначе. А так…
Если бы не Матвей — я до сих пор бы считал, что поступил правильно. Прикованный к кровати муж — кому это надо? Ломать её жизнь и привязывать к себе? Каждый день думать, что я не более чем обуза для молодой и красивой девушки? Читать в её глазах сочувствие и сожаление? Нет. Это было слишком для меня.
