Это вот этот огромный шкаф, основа, которую она всегда считала незыблемой, только что… пошатнулся?! Или это сделал её мир?.. Она в ужасе подняла взгляд на архивый стеллаж.

От вибрации таблички чуть вышли из гнёзд и теперь опасно свисали. Даже сам шкаф как будто накренился и навис над ней… Или это субъективные ощущения? Что бы то ни было, пора выбираться отсюда на воздух и на поиски ткани и корзин…

Но, прежде чем она успела что‑то сделать, ей на голову начали сыпаться таблички, разбиваясь вдребезги сами и разбивая ей голову…

Ами проснулась от собственного крика. Просто… какой‑то караван кошмаров… Как бы это прекратить…

Она тяжело дышала.

Сердце, кажется, тоже не хотело во всём этом больше участвовать и стремилось выскочить через уши или пробить грудную клетку. В ушах звенело. Зато спать больше не хотелось…

Никогда. До конца жизни, если и дальше будут такое показывать.

Кантинка почувствовала прохладное дуновение и повернула голову в сторону его источника. Ветер сейсвет был сильным и приподнимал даже тяжёлую входную занавесь, попутно принося небольшие клубы пыли. На недавно почищенный‑то пол! Этот хаос нельзя взять и побороть один раз, да? Он будет возвращаться снова и снова.

…Стоит ли тогда вообще бороться?

Может и нет, но результат выглядит приятно и успокаивающе. Пол чист. Вещи аккуратно сложены в сумки, жилище и реальность в целом выглядят гораздо дружелюбнее. Даже после только что приснившегося кошмара. Не слишком приятные сны продолжали возвращаться даже в её прибранное помещение. Вероятно, от стресса.

Может, ещё и от недоедания. В последнее время она весьма скудно питалась. Да, её кормили на работе или в любой кофейне днём по предъявлении минитаблички с подписью главы храмов Сандры, как и всех служак. Но по восходам и закатам есть было нечего, потому как, увлёкшись наведением порядка и чувствуя непреодолимое желание отдохнуть после этого, она ещё ни разу не выбралась ни в лес, ни в пригородской парк за едой. Даже на рынок не зашла, хотя у неё ещё оставалось немного семян на обмен.

Ух… Надо будет озаботиться. В Кантине в этом плане было проще. Можно было просто выйти в сад и нарвать себе еды на закате или перехватить что‑то при восходе на бегу.

Что бы ей там ни приснилось, а она всё ещё находилась дома. И на работу ещё и идти надо. Но хоть табличками она не убита, и то ладно. Хотя ещё всё впереди. Сон мог оказаться пророческим. Кряхтя от усталости и мышечных болей, Ами поднялась и пошла к умывальнику. С трудом приведя себя в порядок и облачившись в чистые драпировки, она отправилась на работу выяснять, станет ли сейсветшний день для неё роковым или проклятье настигнет её в последующие.

Оказавшись на работе и попросив Майло отпереть ей вход в каморку, она замерла в нерешительности. Воспоминания о сне всё ещё были свежими. Что, если её правда завалит табличками в этом узком помещении? И, даже если не убьёт сразу, то она там попросту задохнётся. Ами почувствовала приступ дурноты, перед глазами потемнело и вновь послышался рассветный звон в ушах…

Всю жизнь она любила открытые пространства и ненавидела тесные тёмные помещения. В этом Амелия была истинной кантинкой, чьи дома были, может, и не очень изящны и теплы, но огромны и полны света и воздуха, потому как те, кто много имеет дело с живой природой и растениями, знают точно — жизнь невозможна без света и свежего воздуха. Во тьме и духоте хорошо разводится только плесень и паразиты. Резко развернувшись, Амелия быстрым шагом направилась на улицу, практически сшибая с ног входившего в участок Иржи.

— Ох, прости Иржи. — выдохнула Ами, заставив себя извиниться вместо так же рвавшейся на волю ругани и стараясь поскорее обойти антропоморфную преграду на пути к открытому пространству.

— Ами… — обеспокоенно спросило массивное омилльское рыжеволосое препятствие, приглядевшись к ней. — Что с тобой?

Служака отодвинула входную занавесь. Стоя наполовину на улице, беседовать было уже проще, потому как препятствующий нормальной коммуникации звон в ушах как будто утихал.

— Странные сны, продолжительный стресс и недоедание, Иржи. — сквозь зубы выдохнула она. — Ничего особенного.

— Недоедание? — удивился омиллец. — Разве тебя здесь не кормят? Майло должен был принести табличку со значком от Сандры, есть можно в храмовой столовой или в любой полюбившейся кофейне бесплатно, только предъяви…

— Всё хорошо, спасибо, Иржи. Мне всё выдали, днём я ем. — ответила Ами, выходя наружу и делая жест следовать за ней. — Порции небольшие, но грех жаловаться… Жалуюсь, потому как от этого на закате хочется есть ещё больше. Да и на восходе есть нечего. Я не озаботилась тем, чтобы сходить набрать еды. Притом что я очень тяжело переношу именно голод. Так что, не обращай внимания на мою стервозность. Она имеет… чисто физиологические причины.

Иржи вышел вслед за Ами.

— Понятно, ну… Ты попроси накладывать тебе побольше еды. Никто не откажет! Больше нам не выдают лишь потому, что больше мы не съедим… Не смотри так. Правда. Можешь даже с собой брать. Всем понятно, что храмовые работники голодать не должны. Кому мы поможем, будучи сами беспомощными. Но всё равно, конечно, надо иметь хоть какие‑то сушёные ягоды и орешки на закат восход.

— Хотя бы. А вообще, не мешало бы нормально есть снова при рассветах и закатах.

— Так. «Нормально» — это как? — заинтересовался служивый.

— Ну, примерно так же, как едим в обеденный перерыв. — недоумённо пояснила Ами, не понимая, к чему он клонит. — Только побольше. Раза в полтора‑два увеличить порции было бы нормально. Неужели вы все здесь молча работаете в полупроголодь? Или из дома с собой что‑то приносите? Наверняка так. Мне следовало догадаться.

— Шесть раз по световой норме! — удивился Иржи. — Ты столько съешь?! Ами.

Здоровяк удивлённо воззрился на хмурое миниатюрное существо.

— Конечно. — фыркнула она. — Всегда съедала и никаких проблем не было. Ещё и от десерта не отказывалась.

— Ну и аппетит у тебя! — восхищённо помотал головой Иржи. — А так и не скажешь. Габариты… вполне себе скромные.

— Нормальный у меня по кантинским меркам аппетит, хоть рост и не стандартный.

— Ух ты. Понятно. И тебе голодно! — сочувственно покачал головой омиллец.

— Да. Очень. Всё время.

— Может, тебя покормить? — воодушевлённо предложил он. — Давай я сейчас сбегаю на ближайший рынок, принесу тебе еды? Возьму побольше. На сейсвет и про запас. Нельзя же позволять, чтобы ты голодала притом