Шрифт:
Закладка:
Да, тут возразить мне было нечего.
— Мы, конечно, опоздали к ужину в отеле, — сказал я. — Вот ведь беда… Сколько денег зря уплачено…
— Мы можем пойти и поужинать куда-нибудь, — ответила Эстелла и грустно улыбнулась. — Тем более, что это будет наш последний с тобой вечер. Перед тем, как мы расстанемся навсегда.
Я вспомнил строчки из репертуара Вертинского и напел их Эстелле. Они трогательные и нелепые:
Мы пригласили тишину на наш
прощальный ужин…
— Вот и пойдем в тихое место, — засмеялась Эстелла. — А то я страшно проголодалась. Только не в центре города, ладно? Потому что там всегда полно народу, и немецкие туристы такие противные, когда отдыхают…
Мы примчались к отелю. Только сначала заехали в прокат машин и вернули «сааб», который несмотря на свой подозрительный вид, не подвел нас в поездке.
— Мы пойдем сразу в ресторан? — спросил я. Только мне нужно было обменять доллары на песеты, и сделать это следовало до восьми часов вечера, ибо в ночных обменных пунктах очень невыгодный курс…
— Нет, — сказала Эстелла. — Сразу идти в ресторан я не могу. У меня страшно помято платье, ты же видишь. Мы с тобой постарались на славу… Нужно зайти и переодеться. А кроме того, мне нужно позвонить опять в Барселону.
— Зачем? — глупо спросил я и тут же сам осознал неуместность своего вопроса. За эти несколько дней, проведенных вместе, я как-то стал ощущать Эстеллу своей женщиной, и у меня выскочило из головы, что она вовсе мне не принадлежит, а что она — замужняя женщина… Глупо, правда?
— Я все-таки действительно уже хотела бы, чтобы Симон забрал меня, — ответила Эстелла. — Хоть я и не считаю, что вылазки этих типов повторятся, но мне было бы спокойнее уехать домой. — Потом женщина сказала мне: — Правда, мне очень жалко так быстро расставаться с тобой. Может быть, наша встреча — это наша судьба…
— Кто знает? — пожал я плечами. — Как правило, мы всегда проходим мимо своей судьбы. Наверное, и на сей раз произойдет то же самое. Но сделать все равно ничего нельзя. Так что забудем пока об этом и будем наслаждаться последними часами.
Мы вошли в холл гостиницы и направились к лифтам. У самых лифтов стоял Гера и, улыбаясь, смотрел на нас.
— Где вы были? — спросил он меня, когда мы приблизились. При этом его глаза ощупывали Эстеллу.
— Ездили в музей Дали в Фигерас, — ответил я. — А вы что поделывали? Отвязалась от вас полиция?
— Конечно, — беспечно бросил в ответ Гера. — Они все-таки пришли к выводу, что Федя сам напился пьяным и упал в бассейн. Тут такое не редкость, так что…
— Так что полиция решила не связываться с уголовным делом и списать все на несчастный случай, — печально сказал я. — Узнаю органы внутренних дел. Привычная картина.
— Ну, скорее всего, что так оно и было на самом деле, — ответил Гера и пожал плечами. — Тем более, что Федя действительно был сильно пьян.
— Да? — удивился я. — А кто его видел пьяным перед смертью?
— Его видел я, — ответил Гера. — Как раз ночью я спустился в бар выпить лимонаду перед сном и встретил его в стельку пьяного. Хозяин улегся спать, и парень решил расслабиться. Вот он и свалился в бассейн.
— Это интересно, — сказал я и смерил Геру пристальным взглядом. Но он не принял моего тона, и взгляда тоже и продолжал улыбаться.
Мы уже приехали на пятый этаж, где была комната Эстеллы, и подошли к ее двери. Эстелла вошла внутрь, а мы остановились у дверей.
— Самый пострадавший от этого человек — это я, — улыбнулся Гера. — Потому что осиротевшее семейство Виктора теперь прилепилось ко мне и я был вынужден провести с ними весь день.
— Очень вам сочувствую, — сказал я, нисколько на самом деле не жалея Геру. — Тем более, что Люся вас не может интересовать, а ее супруг явно гетеросексуален.
— Если он вообще сексуален, — засмеялся Гера. — А Люся — действительно знойная особа, так сразу и не скажешь никогда… Когда купались, все время норовила меня за плавки ухватить. Пришлось ей сказать.
— Вы сказали ей, что вы — гомосексуалист? — удивился я. — Интересно, что она тогда вам ответила?
— Примитивные люди, — буркнул Гера. — Ничего не понимают в сексе. Она возмутилась… Что тут поделаешь? Серость, необразованность…
— Конечно, — кивнул я, чтобы отвязаться, и проскользнул в дверь вслед за Эстеллой. Она уже повесила трубку и сидела у телефона. Лицо ее было грустным.
— Дома его нет, — сказала Эстелла. — Куда же он запропастился? Час уже довольно поздний… Не случилось ли чего с ним?
— Наверное, на работе задержался, — попытался я успокоить женщину. Дурацкое положение — успокаивать женщину, с которой собираешься провести ночь, и говорить ей, что с ее мужем все в порядке…
— Давай пойдем в ресторан, как мы и собирались, — сказал я. — А когда вернемся сюда, то ты опять ему позвонишь. Наверняка твой Симон уже будет дома. А завтра он приедет за тобой и все будет в порядке. Главное — позвонить ему до того, как мы ляжем в постель.
— Почему? — подняла голову женщина.
— Потому что если ты решишь позвонить после, муж догадается, — ответил я. — У тебя будет очень чувственный голос, и по кипению страсти в твоем голосе, он поймет, что ты возбуждена и что ты с мужчиной…
— Ты уверен в этом? — улыбнулась игриво Эстелла.
— Абсолютно, — сказал я. — Потому что в эту ночь я собираюсь мобилизовать весь свой мужской потенциал. И попытаюсь сохраниться в твоей памяти навсегда.
— Что ж, я буду надеяться на это, — засмеялась Эстелла, а потом посерьезнела и покачала головой. — Какая я стала испорченная женщина. Бедный Симон…
Мы прошли по улице до самого конца городка. Народу везде было очень много. Темноту повсюду разрезали яркие цветные огни. Так у нас бывает только на организованных исполкомом карнавалах. Здесь же это — естественное дело. Тут все так освещено. Люди весь день сидят в прохладной тени, а вечером вылезают, чтобы всласть погулять.
— Мне здесь не нравится, — говорила Эстелла про каждый ресторан, который попадался на нашем пути. Она была очень красивая. Теперь женщина надела платье золотистого цвета. Ткань прекрасно гармонировала с ее золотыми волосами. К тому же платье было сильно декольтированное и оставляло открытыми спину и грудь…
«Скоро это все кончится, — подумал я. — Завтра она уедет со своим мужем. Потом и
