покосилась.

— Мне что, теперь и утопиться будет нельзя?

— Нет.

— Даже если я сама вдруг пожелаю?

Оборотень усмехнулся.

— Если пожелаешь, то мешать тебе не станут. Но не думаю, что до этого когда-нибудь дойдет: ты не похожа на девушку, способную утопиться ради какой-то глупости.

— Ну… гм… да. Это я просто так спросила. Хорошо, тогда у меня другой вопрос: зачем ты за нами шел?

— Я уже сказал: долг отдать.

— А след как нашел?

— Как обычно, — пожал плечами хвард. — Я же наполовину зверь. А когда перекидываюсь, то любой след отыщу с закрытыми глазами.

— Да? — В моем голосе проснулось прежнее подозрение. — Что ж ты тогда так долго искал? Помнится, мы с тобой с утра виделись, а догнал ты нас только к вечеру. Или решил сперва понаблюдать?

— Нет. Я просто не сразу восстановился: серебро больно ранит. Вытащить его самостоятельно хварды не в силах — слишком жжется. Но когда его вытащила ты, я смог встать на ноги.

— На них обычно все быстро заживает, — неожиданно встрял в разговор шейри. — Но серебро лишает хвардов этой способности очень надолго.

Мейр согласно кивнул.

— Если бы ты не прошла мимо, я бы умер к ночи.

— Ну, не умер же, — неловко отвернулась я. — И это хорошо. Зверь из тебя получился… красивый.

Оборотень снова удивился, но Лин не дал ему времени задать еще один вопрос.

— Между прочим, ло-хварды — это совершенно особая ветвь, — важно заявил он, махнув у меня перед носом пушистым хвостом. — Если простой хвард умеет обращаться в одного-единственного зверя, то ло-хвардам, как говорят, доступны несколько обличий.

— Правда? — изумилась я.

— Обычно два-три, — подтвердил Мейр. — Редко — больше. Но из-за этого хварды нас терпеть не могут и какое-то время назад даже порывались затеять войну.

— Считается, что хварды — чистокровные оборотни, появившиеся на Во-Алларе еще на исходе времен, — снова встрял Лин. — Тогда как ло-хвардов, как говорят, создали из обычных хвардов Темные маги. Как и каким образом, никто не знает, потому что это случилось еще в те времена, когда вокруг свободно гуляли Ишты, но говорят, что создавали их для собственной защиты. Дескать, такого оборотня и убить не в пример сложнее, и излечивает свои раны он почти мгновенно, и бегает быстрее, и в обличье зверя сохраняет многие человеческие черты.

Мейр мгновенно помрачнел, на его скулах вздулись желваки, а пальцы сами собой сжались в кулаки, из чего я заключила, что тема ему неприятна. Однако поинтересоваться все же рискнула:

— Кто такие Темные маги? Некроманты, что ли?

— Не только, — фыркнул шейри. — Темными называют тех, кто разделил свою душу с демоном.

— Как ведьмы?

— Нет, — терпеливо пояснил шейри. — Ведьмы нас только призывают и пользуются силой, которую мы можем им дать. Чем слабее ведьма, тем мельче демона она призывает. Как правило, ведьмы занимаются лечением, помогают с урожаем, борются с болезнями, хворями, с неудачей. Еще травами промышляют. Знают день и час рождения младенца. Могут при родах помочь. Могут опять же и беду навести. Но истинная магия им все равно неподвластна — для этого нужно родиться магом. А таких, как правило, немного. И тех, кого находят, тут же отправляют в Рейдану, на учебу в единственную в Валлионе Магистерию. А сперва — на проверку к жрецам Аллара, порой даже к самому ал-тару, если предполагают, что маг станет особенно сильным. И если уж жрецы не найдут в нем склонности к Тьме, то позволят жить и трудиться на благо королевства.

— А если им что-то не понравится? — настороженно спросила я, но кот выразительно провел лапкой по шее, и я больше не задавала глупых вопросов.

Мейр поглядел на мою недовольную гримасу и тоже решил добавить:

— Темные маги очень опасны, Гайдэ. Когда-то давно ими становились даже Ишты, а поскольку власть Хозяев очень велика, то и разрушали они, в бытность Темными магами, очень много. Наши легенды говорят, что именно из-за этого боги разгневались на Ишт и уничтожили их. И еще говорят, что из-за этого у нас очень долго не рождалось новых Хозяев.

— А как же Невирон? — мрачно спросила я.

— Увы, — вздохнул оборотень. — Невирон — это язва на теле нашего мира. Уже двести лет, как болит и нарывает, но излечить ее не могут даже жрецы Аллара.

— Там же правит некромант, верно?

— Темный маг, — тихо поправил меня Мейр. — Единственный за последние века, кто смог получить от земли Знак Ишты. И единственный, кому удалось получить его силой, вопреки воле Аллара и на радость Айду — вечному противнику Аллара. Теперь Невирон — это мертвая земля, там властвует Айд и порожденные его волей Твари. Они уже двести лет стремятся захватить остальной Во-Аллар со всеми прилегающими землями, но пока им мешает Валлион. И еще — Скарон-Ол, сторожащий северные границы Степи. Да Пустыня, через которую Тварям за один день не перебраться.

— Почему только один день? — полюбопытствовала я.

— Потому что при свете дня Твари слабеют, их время — ночь. А за одну ночь ни одна из них не способна пересечь Пустыню. Но за Пустыней уже начинаются леса эаров. Эары для Тварей — еще более страшные враги, чем солнечный свет. Поэтому Валлион пока держится. С юга его прикрывает Фарлион и Серые горы, а весь запад закрыт Вольницей и нашими исконными территориями. С севера он надежно отгорожен Дальними горами и Дальним же морем. Валлион — сильнейшее государство на этой стороне Во-Аллара, единственный заслон смертных от Невирона.

— Ясно, — задумчиво отозвалась я, спешно дорисовывая в уме карту сопредельных государств.

Получается, что Валлион добровольно взял на себя функцию защитника слабых соседей. И получается, что именно поэтому мудрый дедушка нынешнего короля — надо будет узнать все-таки его имя — создал и укрепил Королевскую Вольницу. С ней он и границы свои более или менее обезопасил, и воинов сохранил умелыми и востребованными. А государство с дееспособной армией, в которой солдаты знакомы со смертью не понаслышке, это, доложу я вам, серьезный аргумент. Неудивительно, что Валлион имеет самые большие территории, самое большое количество проживающего в нем населения и самый значительней политический вес. Настоящая империя!

— Ладно, с этим мне ясно, — так же задумчиво кивнула я. — Но у меня еще вопрос: Мейр, а что ты тут делаешь? Раз уж вы живете отдельно, а среди людей, как говорит Лин, почти не появляетесь… то что тебе понадобилось в Валлионе?

Оборотень помрачнел еще сильнее.

— Мой отец умирает. От какой-то болезни, которую мы не знаем и которую не смогли остановить ни наши лекари, ни даже приглашенный