— А откуда ты знаешь про… Знак? — встревожилась я, торопливо проверяя повязку на левой руке. Увидел?! Дотронулся? Что-то подслушал?!

— Да чует он его, — проворчал Лин, неожиданно успокаиваясь и укладываясь у меня на коленях мохнатым клубком. — Чует, нелюдь. Каждый хвард наделен способностью ощущать магию на большом расстоянии.

— Кто?! — внезапно начало до меня доходить.

— Хвард. Вы их иногда еще перекидышами зовете.

КЕМ?!

Я мигом припомнила красивого рыжего зверя с серебряной стрелой в боку. Когда шейри обозвал его необычным словом «хвард», я решила, что это порода такая. Отдельный вид местной кошечье-собачей фауны, который показался мне довольно симпатичным. А тут, оказывается, хвард — это нечто иное. То есть хвард — это ОН и есть. Живой. Сидящий сейчас напротив в совершенно человеческом виде, но при этом излучающий какую-то необъяснимую силу и вызывающий смутное ощущение, что моя дикая догадка верна.

Я осторожно взглянула в теплые карие глаза, блеснувшие на мгновение звериной желтизной, и сглотнула, мгновенно поверив в древние сказки. Мама… вот же не повезло… вот, выходит, кому я стрелу из шкуры выковыривала и на кого кровь эара тратила?

— Так ты… оборотень, что ли?!

— Вообще-то я ло-хвард, — обезоруживающе улыбнулся Мейр. — Или миррэ. Сравнивать меня с обычными хвардами все равно что сравнивать человека и эара. Но ты можешь называть меня как угодно: Иште позволительно очень многое.

Я уже устала изумляться и готова была поверить во что угодно. А потом наткнулась на внимательный взгляд Мейра, в котором светилось терпеливое ожидание и едва уловимая надежда, внезапно ощутила идущее от него живое тепло, еще раз взглянула на его мокрые плечи и со стоном прикрыла глаза.

Нет, в этом мире однажды я точно сойду с ума! Эары, ведьмы, демоны… а теперь еще и оборотни! И все на меня одну! Такое впечатление, что они сговорились и решили удивить меня до смерти! Я порой начинаю сомневаться, не сплю ли, а они продолжают подкидывать мне задачку за задачкой! Гады! Все — гады и сволочи!

Я потерла виски и снова посмотрела на оборотня. На этот раз — спокойно и с резко проснувшимся любопытством.

— А как ты понял, что я — Ишта?

— Почуял, — с едва заметным облегчением ответил он. — Ты позволишь тебя сопровождать?

— Куда? — Кажется, я сказала глупость.

— Куда тебе нужно. За мной долг, если помнишь. Но мне еще никогда не приходилось сообщать об этом с такой радостью. Для меня огромная честь, что именно ты спасла мне жизнь.

Я слегка нахмурилась.

— Но ты отдал этот долг, — и кивнула на реку. — Теперь мы квиты, и ты ничего мне не должен.

— Я всего лишь помог с вещами, — хмыкнул Мейр. — А шейри совершенно прав: утонуть тебе действительно не грозило.

— Почему?

— Потому что ты — Ишта. И потому, что на этой земле ни одно живое существо не посмеет причинить тебе вред.

Я нервно кашлянула.

— Ну, эрхас об этом, видимо, не знал.

— Эрхас не чувствует лес так, как я. И он не ощущает исходящую от тебя волну силы.

— Да? — мрачно покосилась я на берег. — Интересно, как далеко я благоухаю этим Знаком? И кто еще, кроме тебя, может его почуять?

— Хранители могут, — серьезно отозвался оборотень. — Обычные хварды могут. Некоторые шейри и простое зверье… если, конечно, ты захочешь, чтобы они тебя почуяли.

— А-а… так, выходит, ЭТО можно как-то контролировать? — с облегчением поняла я.

— Конечно.

— Отлично. А как?

Оборотень пожал плечами.

— Тебе лучше знать.

— Интересно, откуда? Я, между прочим, всего два дня как стала Иштой!

— Ты научишься, — без тени сомнений выдал хвард. — Знак сам тебе подскажет.

Я только вздохнула.

— Ладно, замнем для ясности. Скажи лучше другое: как нам теперь быть? Надеюсь, Дагон сюда не доберется и не кинется в погоню, как только мы отойдем от берега?

Лин хихикнул мне в коленку и сообщил:

— Нет. Он теперь вообще оттуда не выберется, если я захочу.

Я с возросшим любопытством уставилась на сотрясающийся от хохота комок черного меха.

— А что ты с ним сделал, если не секрет?

— Сам не знаю… хи-хи… но ты сказала его остановить… ха-ха-ха… вот я и остановил. Хотела ты того или нет, но ты мне опять приказала, а я… уй-уй-уй… не мог не выполнить приказ хозяйки, вот и сделал… что смог. Надеюсь, ты довольна?

— Ой, — запоздало смутилась я. — Извини. Приказывать я не собиралась.

— А вышло все равно… хи-хи-хи… как надо. Только я не в обиде. Поверь, сегодня это доставило мне море удовольствия.

Я невольно улыбнулась.

— Вижу, что тебе понравилось хулиганить. Что это за колпак, которым ты накрыл господина Дагона? Долго он продержится?

— Целую вечность, если прикажешь, — охотно пояснил хихикающий кот. — Такие раньше Пологом Тишины называли — за то, что они даже звук не пропускают. Кричи там, не кричи — все равно никто не услышит. Не говоря уж о том, что он не пропустит ни стрелы, ни копья, ни даже удар окованного железом тарана. А еще их, бывало, в старину делали так, чтобы они после каждого слова или попытки выбраться постепенно сжимались. И в один прекрасный момент превращали врагов в кровавую лепешку. Только я так не умею: я еще маленький. Да и про этот-то Полог вспомнил, только когда ты велела.

— И слава богу, — внутренне содрогнулась я. — Убивать эрхаса нам ни к чему. И погоня на хвосте ни к чему тоже. Достаточно того, что он и его люди обезврежены, а мы сможем спокойно уйти.

— Куда ты пойдешь? — мгновенно вскинулся кот, прекратив глупо хихикать. — Ночь на носу. Забыла, как впотьмах в прошлый раз рыскала? На второго кахгара хочешь нарваться?!

Я зябко передернула плечами.

— Нет, не хочу. Но не ночевать же нам прямо тут? У них перед носом?

— Почему нет? — снова хмыкнул шейри. — По-моему, это будет забавно. Кстати, уйти с берега они теперь тоже не смогут: Полог круглый и не даст им и шагу сделать за свои пределы. Так что за подмогой они послать не сумеют. И будут сидеть внутри, как мухи под колпаком. До тех пор, пока мы не решим их освободить.

Я машинально повернулась к мосту, но тут же убедилась — Лин абсолютно прав: всадники уже спешились и методично ходили по кругу, старательно ощупывая невидимую стену. Места там было не слишком много — всего двадцать на двадцать шагов, то есть, примерно, метров десять в диаметре. И это — на девять человек, столько же испуганно ржущих лошадей и одного мерзкого, отвратительно чуткого