в коммуналке оплатить. И все, что у меня теперь есть, я выстрадала. Мне Петю Бог подарил, потому что я руки не сложила, а, зубы сцепив, работала. И сердце свое не закрыла, в том числе для любви. И помощи ни от кого не ждала. И с Петей мы встретились в тот момент, когда у него бизнес прогорел и он все потерял. И я все равно за него вышла. А потом все наладилось. И дела у него в гору пошли, и квартиру мы купили, вот эту самую, и девчонки мои его полюбили и перестали от звука входной двери вздрагивать. И Ванюшка родился. Так что жизнь – она у всех полосатая. Не ты первая, не ты последняя.

Варя отвернулась к окну, пряча глаза, полные слез.

– Ты ведь не просто так у меня мое мнение спросила? – тихо уточнила Ирина. – Ты же не могла не знать, какое оно будет. Я с юности не сильно изменилась. Раз спросила, значит, все ты для себя уже решила. Решила ведь, да?

– Я не решила, – с досадой бросила Варя. – Трудно решить, когда ты по рукам и ногам связан обязательствами. Меня так ослепили мечты о больших деньгах, что я что-то там наподписывала не глядя. Если откажусь, то вообще по миру пойду. Единственный выход – написать заявление, что меня мошенники втянули в эту схему. Но тогда я влиятельных врагов наживу. А оно мне надо? За меня ведь заступиться некому.

– Ну, и этот твой Трезвонский тебе тоже не защитник. Из огня да в полымя – не самая лучшая стратегия. Ты думаешь, ты у него одна такая? Я на днях читала, что в данный момент он участвует в судебном процессе на стороне трех дамочек, которые пьют кровь из известного блогера и продюсера Вали Шутова. И только на том основании, что в свое время они родили от него детей.

– Достаточное основание, – улыбнулась Варя. – Не для того, чтоб кровь, конечно. Но для того, чтобы взыскать алименты. Детей нужно содержать и за них нужно отвечать. Виталий, например, отвечает. И за двух детей от брака с этой зразой-заразой Мариной, которая ему, по-хорошему, и настоящей женой же не была. Раз наш развод подложный, значит, и их брак был фиктивный. И за Мишку этого он тоже отвечает. Вот ведь какая штука.

– Варь, а может, ты до сих пор его любишь? – с подозрением спросила Ирина, блестя глазами.

Слово «любовь» вызывает блеск глаз у всех женщин без исключения.

– Ты знаешь, Ир, я ведь долгие годы, пока этот Трезвонский не появился, вообще о нем не вспоминала. Вот ведь какая штука. А когда приехала, посмотрела вокруг, пожила в его доме, то вдруг поняла, что, пожалуй, больше-то никого в своей жизни и не любила. Только Виталия. Он у меня, девчонки провинциальной, такой восторг вызывал. Старше на пять лет, врач, хирург… И мы с ним живем взрослой жизнью, квартиру сначала снимаем. Не было у меня более счастливого периода в жизни, чем те первые полгода после нашей свадьбы, когда я еще не заскучала и не поняла, что он ко мне «хорошо относится». Мужчины были, деньги они мне давали, но тоже не любили. Кукла я для них была, экстравагантная игрушка. И я ведь их не любила. А только пользовалась. И Виталием сейчас по привычке пытаюсь воспользоваться. А он ведь не такой, как они.

– Вот и подумай обо всем этом, – рассудительно сказала Ирина. – Подумай, а потом прими взвешенное решение. Если я правильно поняла из твоего рассказа, этот майор Таганцев и его жена – они хорошие люди. И твой Миронов – тоже хороший человек. Вряд ли они бросят тебя под танк и отдадут на растерзание Трезвонскому и компании. Тем более что ничто так не объединяет, как общие враги. А пока пошли чай пить. Девчонки пирог испекли. Они у меня в этом вопросе мастерицы.

Домой, а она уже привыкла так называть дом Виталия, Варя вернулась около восьми часов вечера. Состояние у нее было какое-то умиротворенное. Пожалуй, Ирина была права. Внутри себя она уже все давно решила, ей просто нужен был внешний толчок. Некий взгляд со стороны человека, который указал бы на то, как неправильно она поступает.

Раздевшись, Варя забралась с ногами на диван, открыла ноутбук, который притащила в гостиную из кабинета на втором этаже, открыла поисковик и ввела имя Марка Трезвонского. Даже странно, что такая простая мысль не пришла ей в голову раньше. На первых строчках в поиске оказалась информация по тому делу, о котором говорила ей днем Ира.

Некие дамочки Лика Смайл, Ника Стар и Мика Блох пытались отсудить у Валентина Шутова по пятьдесят процентов принадлежащих ему активов, потому что уверяли, что были его гражданскими женами и вели совместное хозяйство. В подтверждение этого факта все трое предъявляли своих детей, рожденных от вышеуказанного гражданина.

Интернет, как известно, хранит все, поэтому Варя с любопытством посмотрела запись шоу «Все говорят», в котором вся троица, словно вылепленная под копирку – силиконовые губы, груди, попы, наклеенные ресницы и наращенные волосы, – визжа и плюясь, объясняла ведущему, что они имеют право на деньги и недвижимость несчастного Вали.

Сам ответчик, имя которого Варе ничего не говорило, в студии не присутствовал, а с ухмылкой старого сенбернара наблюдал за тем, как суетятся кучерявые мелкие дворняжки в студии, подпрыгивая и гримасничая, будто их кусают блохи. Выглядело это неприятно. Отвратительно выглядело, надо сказать.

Варя вдруг отстраненно, словно речь шла не о ней, представила, как Интернет подхватит и разнесет по тысячам страниц ее собственную историю, когда она дойдет до суда. Историю брошенного и раздетого до нитки мужа будут обсасывать все желтые паблики, мусолить грязные завистливые рты.

Про нее саму тоже будут писать разное. Одни будут поддерживать, радуясь падению мироновской империи. На их стороне будут визгливые феминистки, ненавидящие мужчин, все брошенные жены и любовницы. Другие – разумные и серьезные люди – будут с брезгливостью кривиться при упоминании ее имени. Имени женщины, которая бросила мужа ради «дольче вита» за океаном, а теперь вернулась, чтобы разрушить его жизнь второй раз.

Она снова бросила взгляд на надменные, красивые и совершенно пустые лица Лики Смайл, Ники Стар и Мики Блох. Эти женщины торговали не просто собой – своими детьми. Но, получается, и она, Варя Миронова, не так уж далеко от них ушла? Как же так получилось? Она ведь совсем не такая. Не такая, а будет выглядеть в глазах