Шрифт:
Закладка:
Пряча перо в сумку, Якур с сожалением подумал, что так и не решился открыть подруге правду, когда она рассказала ему о человеке с мешком, которого видела в подвале. Тильда тогда решила, что это маньяк, а в мешке – расчлененные трупы убитых детей. Наверное, она пыталась выследить его и однажды узнала в нем Якура. Ведь при ней было перо Лули, поэтому способность Якура становиться незаметным или неузнаваемым с Тильдой не сработала. Если все было так, то наверняка подруга решила, что Якур – маньяк. Тем более что перед этим она была на кладбище и видела Сорни-най. Нетрудно догадаться, чтО она подумала… Поэтому и выбросила перо. Но это значит, что она лишилась защиты! Оставалось надеяться на то, что Тильду действительно забрал отец, но теперь Якур в этом сомневался. И хотя Анька утверждала, что видела, как Тильда с отцом выходили из интерната, на самом деле все могло быть не так. Якур знал, что не только у шаманов есть особые способности, – мертвяки имеют силу злых духов и могут казаться для окружающих кем угодно.
С тяжелым сердцем Якур пошел дальше. Он не мог позвонить Тильде и узнать, все ли у нее в порядке, ведь телефона у него вообще не было, просто потому, что он ему был не нужен. Бабушка – единственный человек, с которым он общался за пределами интерната – наотрез отказывалась пользоваться этим достижением цивилизации. Но если Тильда в беде, Якур и без телефона узнает об этом, ведь скоро он встретится с Вершителем Бед и увидит в его глазах все его коварные замыслы.
Пыльные вихри с шуршанием кружились на асфальте вдоль тротуара, по которому шел Якур, и ему представлялось, что вслед за ним ползут уродливые злобные существа, шепчущие угрозы. В облаках пыли ему виделись безобразные рожи, искажающиеся в диких гримасах. Он догадывался, что демоны стараются нагнать на него страху, ведь известно, что страх может растворить даже самый крепкий боевой дух.
Но вскоре вихри остались позади вместе с поселком. Впереди простиралась заболоченная тундра, по которой ему предстояло шагать вдоль берега залива несколько часов. По воде, на катере, можно было добраться до кладбища за считанные минуты, на лодке – за час, но у Якура не было ни катера, ни лодки. Обычно он просил кого-нибудь из жителей поселка подвезти его, но сейчас, ночью, берег был пуст, и попросить было некого. К тому же Якур боялся, что его узнают и сообщат в полицию, ведь наверняка многие в поселке слышали о его исчезновении. Поэтому придется идти по вязкой земле, обходя затопленные места, а это займет намного больше времени и отнимет немало сил, которые ему сейчас так нужны.
Когда Якур добрался до места, солнце уже поднялось над горизонтом и разливало по тундре горячее тепло. Ветер стих, и стало жарко. Вдалеке чернели развалины Нумги. Над крышами опустевших и разоренных домов метались стаи испуганных чаек. Якур с удивлением смотрел на кричащих птиц, не понимая, что или кто мог их испугать, ведь в том поселке давно не было ни души.
На кладбище ничего не изменилось. За последний месяц Якур несколько раз наведывался сюда, чтобы проверить, не вернулась ли бабушка и не разорен ли лабаз, но все было так, как и сейчас: признаков присутствия бабушки не наблюдалось, а шкуры, снятые с чума, и домашняя утварь, лежали в лабазе, никем не тронутые. Только теперь из лабаза жутко воняло: с наступлением июльской жары жертвенное мясо протухло . Еще раньше Якур собирался перенести его в ледник, которым служила выкопанная в земле яма, но забыл об этом. Теперь ему и подавно было не до этого.
Якур поспешил к провалу в земле, темнеющему у подножия старой елки. Примостившаяся у корней деревянная Сорни-най встретила его печальным взглядом нарисованных глаз, словно понимая, что и в этот раз ей ничего съестного не принесли. В блюде, лежащем на ее коленях, давно не появлялось никаких даров.
Якур знал, что во время обряда камлания шаманы могут не только вызывать духов и говорить с ними, но и сами способны путешествовать в иные миры – небесный или подземный, покидая при этом на время свои тела. Такого Якур еще никогда не делал и не был уверен, что с первого раза ему это удастся, поэтому решил спуститься под землю обычным способом, находясь в собственном теле, а дальше – действовать по обстановке. Если демонов поблизости не окажется, он собирался вызвать их с помощью игры на санквылтапе, – так же, как обычно привлекал внимание небесных духов. А потом… Четкого плана у Якура не было. С помощью заклинания он надеялся призвать на помощь великих богов и попросить их, чтобы те заставили демонов отпустить на волю невинных пленников. В то, что бабушка еще жива, Якур почти не верил. Но Тильда… Она ушла из интерната только вчера. Ему очень хотелось спасти и ее душу, и ее жизнь. Ради этого он был готов идти до конца. Если великие боги не услышат его призыв и не придут на помощь… на этот случай у него наготове был отцовский охотничий нож! Якур не был уверен, но, кажется, слышал где-то, что им можно убить демона.
Вытянув конец веревки из мотка, который достал из сумки, Якур обмотал его вокруг ствола елки на несколько витков и закрепил тугими узлами, а потом бросил моток в блюдо. Тот провалился сквозь отверстие в широком плоском дне и полетел в темноту, разматываясь на ходу. Якур решил сбросить его именно через блюдо, надеясь, что таким путем он не застрянет в корнях, свисающих по краям провала, а свободно упадет, как падали куски мяса. Хотелось верить, что тридцатиметровой веревки окажется достаточно, чтобы достичь дна, но если нет… Якур собирался прыгать. По звукам, иногда доносившимся из ямы, ему казалось, что дно находится не намного глубже. Но он мог и ошибаться.
Когда костюм шамана был надет, а санквылтап висел за спиной, прикрепленный к кожаному ремню, Якур начал спуск. Наверное, Сорни-най очень удивилась, когда он забрался в ее блюдо, но, конечно же, виду не подала. Отверстие в дне было достаточно большим, и парень легко проскользнул сквозь него, перебирая руками натянувшуюся веревку. Отростки корней цеплялись за одежду
