— Запустим производство, и будут у нас деньги на ремонт здания…

— Не будет у нас денег, Галь, ни на ремонт, ни на корма. Не сезон сейчас для удобрений, — Кира выразительно развела руки в стороны и обратилась к прорабу. — Рассудите нас, Сергей Харитонович. Когда люди удобрения для огородов закупают?

— Весной, а то вы не знаете.

— Похоже, Галина Петровна об этом забыла. Если мы сейчас пойдем на это, то придется складировать готовую продукцию в неприспособленные для хранения помещения и ждать полгода, пока продукцию начнут реализовывать. Это пустая трата средств и потеря драгоценного времени строительного сезона — в такой разрухе вторую зиму лошадям не пережить! Или ты уже забыла, как в эту зиму щели навозом замазывала и буржуйку забором и оконными рамами топила? Сама же жаловалась, что так жить нельзя и сама же наступаешь на те же грабли — не вкладываешь деньги в ремонт.

— Но мы же сделаем косметический ремонт — малой кровью…

— О чем ты говоришь?! В конюшне крыша вот-вот обвалится, оконца рубероидом забиты, двери не закрываются — разбухли от сырости. Все, Галь, хватит издеваться над лошадьми и людьми! В таких условиях мы больше жить не будем! Мы, конечно, не графья Орловы, но ремонт мы сделаем капитальный — по минимуму, но капитальный. И начнем с правого пустующего крыла — через две недели можно будет эти денники сдавать в аренду. Это тебе живые деньги на корма и зарплату персоналу и перспективы на будущее. К первому сентября Сергей Харитонович обещал закончить ремонт всей конюшни и приступить к водопроводу и отоплению. Дальше на очереди двухэтажное административное здание и переделка коровьей карусели в крытый манеж. Кстати, цена на денники с крытым манежем поднимется в два раза, я узнавала. Хорошо бы оббить конюшню снаружи сайдингом и утеплить пенопластом, но это уже ближе к зиме…

— Планы у тебя, Чичерина, прямо наполеоновские, — усмехнулась Галина и в который раз порадовалась, что правильно выбрала себе компаньона — должна же хоть одна из них иметь деловую хватку и не поддаваться эмоциям. — Только хватит ли у нас сил и средств на их воплощение в жизнь.

Кира посмотрела в окно на гоняющего ворон Лариона, позавидовала его беззаботной вольготной жизни и продолжила:

— Начнем с того, что вывезем все кучи скопившегося навоза — с теплицами на Белой Даче я договорилась — и сделаем приличную стоянку для машин, сдадим в аренду небольшой участок земли у дороги под складские помещения…

— Этот вопрос, девочки, я решу, — Дмитрий Викторович уже другими глазами смотрел на Киру: она оказывается еще и «деловая», — мой директор давно подыскивает место для складских помещений недалеко от Москвы — считайте один арендатор у вас есть.

— Вот, спасибо, Дмитрий Викторович, выручили, — Кира чуть не захлопала в ладоши. — Мы скоро отремонтируем административное здание, откроем в нем продовольственный магазинчик и магазин амуниции для лошадей и одежды для всадников. Хорошо бы насчет амуниции с белорусами договориться — у них все раза в три дешевле. На втором этаже разместим ателье по пошиву попон для лошадей — это тоже неплохая прибыль. В конце поля построим несколько гостевых домиков…

— Ого, куда хватили! — обрадовался прораб. — Да тут работы на целый год!

— Больше!

Такой строительный размах и для самой Киры был неожиданным поворотом, но строя такие четкие перспективные планы на будущее она обретала уверенность в настоящем.

— Тогда нам уезжать из дома на заработки не надо будет… — мужчина схватил кепку со стула и вышел из кабинета.

— Чего это он? — удивилась Кира.

— Чего-чего? — передразнила Галина, стягивая черные прямые волосы резинкой в хвостик на макушке. — Расстроила мужика и еще удивляется! Наши деревенские мужики с ранней весны до поздней осени на заработках в городах обретаются и дома их подолгу не видят, а тут работа под боком — то-то радость женам и детям.

Дмитрий Викторович, слушая грандиозные планы Киры, почувствовал запах денег, быстро прикинул во что обойдется ему участие во всем этом строительстве и скромненько предложил:

— А могу я быть вашим спонсором? Только прибыль пополам, такие предложения я делаю очень редко.

Галина и Кира тут же согласились.

Переодевшись, Кира оседлала Дебби и стала показывать ее своим гостям: и так повернет, и так пройдет.

Лошадь и правда была хороша: невысокая, квадратная кобылка серая с белыми «яблоками», с длинными белыми гривой и хвостом, с ярко-синим вальтрапом под седлом, с такими же синими бинтами на четырех ногах. Уздечка была украшена «серебряными» бляшками, тихо позванивающими при движении лошади.

Мужчины смотрели на лошадь по-разному: кто с восхищением, кто с интересом, а кто-то (не будем показывать пальцами, это был Дмитрий Викторович) совершенно равнодушно.

Но это было ровно до тех пор, пока Кира не села в седло — всадница и лошадь слились воедино, и началось завораживающее действие единого организма. Лошадь послушно выполняла фигуры манежной езды и элементы выездки, не сбиваясь с темпа, четко отбивая копытами каждый шаг, плавно переходя с одного аллюра на другой, двигаясь в одном ритме, подчиняясь какой-то своей внутренней музыке движения, четко выполняя все фигуры и элементы заранее подготовленного выступления.

Белогривая кобылка сумела покорить сердца мужчин, и они дружно зааплодировали, когда лошадь и всадница остановились в центре плаца и сделали общий поклон: обе вместе склонили головы в знак окончания выступления и благодарности зрителям.

В эту минуту всадницей восхищались все мужчины, не только те, кто был рядом, но даже и те, которые стояли далеко от плаца, и наблюдали за происходящим в бинокли.

Нет, они восхищались не Кирой-женщиной, они восхищались сказочным образом всадницы-амазонки, которая будоражит ум и рождает мечты, которым вряд ли удастся осуществиться…

36

Ведя Дебби на конюшню, Кира обернулась и помахала всем рукой, счастливая улыбка сияла у нее на лице, в глазах вспыхивали искорки радости — она довольна была собой и Дебби. Но через секунду улыбка исчезла с ее лица — Кира увидела, как Павел побледнел, стал заваливаться на бок и к