Мужчины долго умывались и говорили о том, что было и что намечалось по мнению хитрого, но мудрого Карата, ощущая, что девушки без дела на кухне не сидели и уже собрали обед.

Морозный без труда выдавил из себя пулю, но пришлось немного подождать, когда перестанет течь кровь.

Впрочем, у медведей даже переломы заживали на раз-два! Что уж говорит про какие-то пули и царапины от них! Для берсерков это было сродни тому, что человека укусил комарик было бы и вовсе не заметно, если бы не чесалось.

Когда мужчины вошли на порог свежие, вымытые и бодрые - стол был заставлен закусками из сушеного мяса, традиционной дагестанской сушеной колбасы, всевозможными домашними сырами, орехами, а еще огромной яичницей с мясом и, конечно же, свежими ароматными лепешками, которые так вкусно было есть с медом и свежими сливками.

Чай девушки тоже заварили и тихо удалились на второй этаж, как того требовали традиции – рядом с мужчинами им было не положено сидеть, даже если самим мужчинам этого хотелось до скрежета в клыках.

Впрочем, им тоже было о чём поговорить между собой.

Майя лишь зашла в свою комнату и поняла, что оставлять в таком состоянии Амину ей совсем не хочется, поэтому девушка осторожно вышла и постучала в ту комнату, куда вошла Амина.

- Я могу войти?

- Зачем? – тут же вскинула голову черноглазая красавица, чьей блеск в глазах потух и превратился в застывшую лаву из боли и непринятия ситуации.

Она говорила не зло и не агрессивно, а безжизненно и устало, что было еще хуже.

Эта ночь и сумасшедшее утро выжали из неё окончательно всё позитивное, и убили последнюю надежду на то, что она может быть нужна своему мужу. Хоть немного. Хоть чуточку.

- Я хотела бы побыть с тобой, Амина. Если ты будешь не против.

Майя прекрасно понимала, что каждый человек переживает боль по-своему.

Кому-то нужна шумная компания и не настоящее веселье, чтобы заглушить собственный внутрениий голос, который рыдает.

Кто-то предпочитал утопить свои эмоции в работе, чтобы отключить мозг и не дать чувствам выйти наружу.

Кто-то замыкался в себе и ему было нужно только серые стены и глухое одиночество, чтобы переболеть эту боль и стать сильнее.

Сама Майя была из разряда последних.

Она привыкла годами всё хранить в себе, борясь со снами и воспоминаниями собственными силами.

А вот Аминка казалась позитивной и общительной девушкой, и поэтому Майе казалось, что это жуткое одиночество сделает только хуже, и вгонит в такую депрессию, что откопать Амину потом будет не под силу даже опытным врачам и психологам.

Девушка молчала и смотрела на Майю пустым отрешенным взглядом, когда тихо выдохнула:

- С меня сейчас собеседник никакой.

- Я ничего не хочу обсуждать. Просто побуду рядом, если ты хочешь. Мы можем молчать, или говорить о том, что ты захочешь рассказать.

Амина нахмурилась и чуть поджала губы.

- Я ничего не хочу.

- Хорошо, как скажешь, - коротко кивнула Майя, и сделала уже шаг назад, но потом остановилась и тихо добавила, - Я ведь тебя очень хорошо понимаю. Несколько дней назад мне тоже сказали, что он хороший человек и отдали меня замуж.

Амина бросила пронзительный и слегка удивленный взгляд на девушку, понимая, что она была права.

Майя уже почти закрыла дверь, когда вдруг услышала тихое:

- Останься. Просто посиди со мной немного.

Она тут же вернулась и осторожно закрыла за собой дверь, заняв место в кресле напротив того окна, где на подоконнике сидела Амина.

Девушки молчали, но сейчас им было спокойно.

Майя совсем не ожидала, что Амина заговорит, и в какой-то момент даже задремала, но вдруг услышала тихое:

- Я всегда была пацанкой. У меня даже подруг не было никогда. Наверное, поэтому я выросла такая резкая и грубая, совсем не женственная. Как ты.

Девушка выдохнула тяжело и протяжно.

Ей было еще больнее, чем когда она узнала, что муж взял вторую жену.

Да, её сердце было безбожно разбито и предано, но какая-то надежда на то, что он сможет любить их обеих всё еще теплилась.

В конце концов, по мусульманским законам муж должен был уделять одинаковое внимание и заботу обеим женам. Одинаково радовать подарками и делить свободное время между ними пополам.

Она была согласна и на это.

Пусть хоть как-то, пусть в качестве второй возлюбленной и уже не единственной.

Но сейчас она была просто раздавлена и уничтожена до тла, потому что видела, что Буран с радостью и облегчением отдавал её другому мужчине.

Того, кого она видела впервые и совсем не знала.

Это было настолько обидно, что не было даже слёз.

Внутри словно всё умерло.

- Ты яркая, энергичная и очень красивая! – тут же отозвалась Майя, и говорила это от всего сердца, - А понятие женственности весьма относительное. И потом, Буран полюбил тебя за то, какая ты есть.

Амина горько усмехнулась.

- Он не любил. Разве ты не видишь его глаза? Такие хищники, как он, выбирает себе пару нутром. И он выбрал тебя.

Майя сконфужено замолчала, потому что не представляла, что могла на это сказать, чтобы подбодрить девушку.

-…я этого совсем не хотела, - прошептала она, - Не хотела вмешиваться в вашу жизнь и семью.

- Я понимаю. Скажи, ты хоть немного любишь его?

Карие глаза Амины совсем потухли, но смотрели сейчас на Майю пронзительно и устало.

Врать ей было просто невозможно.

Да и зачем это было нужно?

- Нет. Я его совсем не знаю.

- Зачем тогда согласилась выйти замуж?

- Меня особо и не спрашивали. Папа сказал, что он хороший мужчина, а мне пришлось поверить на слово.

Амина что-то явно хотел сказать, но вдруг поджала губы и замолчала.

Разве с ней сейчас поступали не так же?

Её просто отдали тому, кто понравился Бурану!

Но так просто сдаваться она не собиралась!

Если ей было суждено жить вдали от Бурана и с каким-то белобрысым типом, то весь свой гнев, боль и обиду она выместит на нём! Хотелось бы, чтобы и на Буране, но сейчас было не ясно, что ждёт их дальше.

Как они будут жить? Где жить? Как общаться?

Не было ни одного ответа на эти вопросы.

И, кажется, ещё было очень рано говорить.

- Извини, если я