— М-милорд, простите! Я позволила себе лишнего...

Договорить эти оправдания я не дал, схватив её за руку и подтянув к себе. И стоило мне это сделать, как под удивлённый возглас я поднял служанку на руки. Конечности с позвоночником от натуги жалобно заскрипели, но я приказал им держаться до последнего.

— Ты позволила не лишнее, а нужное, — томным голосом проговорил я, с наслаждением смотря в эти широко раскрытые глаза. Как приятно наблюдать за растерянным личиком этой обычно уверенной в себе особы. — Не всё же мне проявлять инициативу.

— М-милорд...

— Агарес, — с улыбкой перебил я ту, ощущая какое-то необычное наслаждение от происходящего. — Когда мы наедине, зови меня только по имени и обращайся на «ты». Мы ведь с детства знаем друг друга, и слишком близки для подобной официозности. Давай, попробуй.

Возможно, я сейчас получаю некую форму садистской радости, видя по мимике как метаются мысли в голове Олли, и как она начинает краснеть, чувствуя смущение и панику. С одной стороны мы и вправду знакомы слишком долго для простых взаимоотношений слуги и хозяина. А с другой она старалась сохранять дистанцию, будучи для меня надёжной подругой, слугой и в будущем ночным спутником.

Но сейчас же я фактически предлагаю той перейти в ещё более близкие отношения, связанные не только контрактом личной слуги и другом детства, но и глубокой романтической симпатией.

И вот, ей нужно либо принять мои чувства, либо...

— А... Агарес... — всё же решается она прошептать моё имя, с постепенно мутнеющими глазами.

— Да, Олли? — с манящей улыбкой и страстным тяжёлым голосом произношу я, провокационно наклоняясь к ней.

И она поддается, обвивая мою шею своими руками и подтягиваясь к моему лицу, уже приоткрывая свои красные губы. С придыханием она подтягивается ещё ближе, чтобы через секунду заключить наши уста в поцелуе... но в последний миг я отважу голову обратно, от чего запаханное от возбуждения личико шатенки замирает словно статуя.

— На сегодня лимит исчерпан, — кидаю я фразу, что служанка сама произносила ещё днём. — Или хочешь нарушить данное тобой слово?

Секунд пять понадобилось Олли, чтобы прийти в себя. С кристально чистыми глазами и возмущённо-смущённым лицом она тут же уставилась на меня.

— Вы... Ты невероятно жесток! — выпаливает девушка, ударив меня от всей души кулачком по груди, что мне только силой воли удаётся не скрючиться под ударом. Ладно, заслужил. Довёл девчонку. А она же всё не собиралась умолкать. — Мало того, что оставил след на мне и украл первый поцелуй, так ещё и заставил чувствовать себя беззащитной! А ведь сколько словечек наговорил про день совершеннолетия! Да от такого...

Какой единственный способ по затыканию моей служанки я знаю? Верно. Глубокий и продолжительный поцелуй.

Настолько, что уже через минуту лобызания спина и руки приказали долго жить, если я сейчас же не найду место для приземления своей пятой точки.

И я его нашёл всё за тем же столом, за который и сел, посадив себе на колени возвышающуюся шатенку. И наверное только из-за разницы в росте ей пришлось прекратить поцелуй.

Оторвавшись от моих губ, она тяжело задышала, положив голову мне на плечо. Я же дышал равномерно через нос, уткнувшись его кончиком в закрытую воротом лебединую шейку.

— Будем считать, что лимит расширился до двух поцелуев в день? — с усмешкой произнёс я, чувствуя на своём теле как вздымается и опускается женская грудь.

— Можно и больше, — довольно промурлыкала мне в ухо Олли, вернув своему дыханию спокойствие.

— Тогда мы точно не дотерпим до моего дня рождения! — засмеялся я, машинально поглаживая по скрытой под юбкой ножке. Ох уж это молодое тело, я итак еле сдерживаю мой агрегат от стоячего положения, а тут ещё и руки нужно контролировать! — Так что только два раза.

— Жалко, — с искренней грустью проговорила Олли, наконец оторвавшись от моего плеча и смотря мне с серьёзной миной в глаза. — Гос... Агарес. Знаю, я не вовремя это спрашиваю, но мне нужен хоть какой-то ответ, иначе так и продолжу себе голову забивать ерундой. Скажи... что случилось, что вы с братом так внезапно изменились?

...Ну, было бы и правда глупо надеяться, что никто не заметит внезапную перемену в нас, особенно после сегодняшних событий. Конечно, посторонних я легко могу обмануть, сказав что я просто все эти года планировал вывести всю грязь из города, чтобы для моих врагов это стало дикой неожиданностью.

Но вот обмануть Олли, что каждый день была подле меня и знала как облупленного? Это что-то из разряда невозможного. Но и сказать правду я ей не могу, ведь это нарушит скорость её развития. Чем сильнее она ощущает, что к её достижениям никто не прикладывал руку, тем больший эффект для мозга. Поэтому...

— Прости, я не могу сказать, — со вздохом покачал я головой, смотря в эти красивые зелёные глаза. — Когда-нибудь я обязательно обо всём тебе поведаю. Но... не в ближайшее время.

— ...Ничего, — с лёгкой улыбкой она прижалась ко мне, вновь уткнувшись в плечо. — Понимаю, такое нелегко объяснить. Но я верю, что ты всё тот же Агарес. Такого злыдня невозможно спародировать.

— Я это запомню, — наигранно проворчал я, вызвав у шатенки лёгкий смешок.

И... так мы просидели в объятьях друг друга ещё полчаса.

А затем продолжили обсуждение нашего артефакта. Стоило вернуться к этой теме, как Олли тут же захотела вновь попробовать начертить руну на другой пластинке. Пришлось остудить её пыл, сказав, что: «может сначала понаблюдаем на недостатки уже наложенного зачарования и попытаемся их исправить?». А косяков там много. Настолько, что Олли ещё на некоторое время хватит пищи для размышлений.

Сейчас ей нельзя повышать ступени, иначе тело и мозг могут не выдержать новой нагрузки. Теперь ей придётся их вновь тренировать. Но она только будет рада, ведь нет ничего лучше для искателя, чем ощущение продолжающегося развития.

Провозившись ещё полчаса с недо-артефактом, мы положили его в небольшую коробочку, подготовленную мной, и затем покинули библиотеку.

После ничего особенного. Встретился с отдыхающим в гостиной братом, поговорил с ним немного на тему завтрашнего дня. Затем пожелал ему спокойной ночи, а сам отправился в готовую ванну, где меня помыли слуги. Олли освобождена от обязанностей горничной, у неё же теперь серьёзная должность, требующая полной отдачи.

В