— Понимаю, к чему вы клоните, — глухо отзываюсь я, — но я бы не назвал это конфликтом в Академии. Ведь вражда наших кланов выходит далеко за пределы столицы. В неё вовлечены разные поколения, поэтому смысл говорить о том, что все и так знают?..

Отвечать прямо и по делу я уже перестал давно. Приняв условия игры, сам стал издеваться над Кантором, мотая ему нервы. По его реакции можно много чего сказать, пусть поначалу он и пытался скрыть эмоции.

— Так кто же это был? — ухмыляется он.

— Один ублюдок, — повышая голос, отвечаю я, — посягнувший на честь и достоинство моей сестры. Как этот выродок Лиан из клана Золотой Сакуры мог помыслить, что наши кланы смогут объединить свои корни? Моя сестрёнка достойна лучшего, а не слащавого сопляка.

— Да, об этом конфликте я наслышан, всё верно, — Кантор опять зарывается в свои бумаги. — Будьте чуть сдержаннее, юный Зено. Осталось совсем немного. Всё же я не Лиан из уважаемого клана Золотой Сакуры. И, кстати, их положение, в отличие от вашего, сейчас гораздо выше. Быть может, если бы ваш родитель пошёл на брачный союз, такого краха удалось бы избежать.

Если он думает, что подобным сможет задеть меня, горько ошибается. Мне же плевать на клан Кровавого Моря и его проблемы. А с другой стороны… Зено бы точно взбесился.

Приходится собрать все свои актёрские способности и вложить их в эмоции, чтобы достоверно изобразить ярость. Представив себя настоящим наследником древнего клана, от чего становится противно на душе, я ощущаю, как гнев наполняет меня, а моё сердце начинает бешено колотиться.

— Я вас попрошу, майор!.. Не надо приплетать сюда мой клан. При всех ошибках, допущенных моим отцом, в клане остаётся много благородных и почтенных людей. Так что этим вопросом пусть занимаются следователи из столицы, — я вскакиваю из-за стола и для верности с силой бью по столу, аж ножки не выдерживают.

С пронзительным треском предмет мебели заваливается на бок. Проводив его красноречивым взглядом, Кантор сухо хлопает:

— Отлично. Мне наконец-то удалось вывести вас на эмоции. Вы так долго оставались хладнокровным. Тогда продолжим и вернёмся к конфликтам. Мне хочется знать, с чего это вдруг на вас нашла такая резкая смена характера?

— Не пойму, о чём это вы? — всё ещё остаюсь на ногах, изображая злость и негодование, постепенно успокаивая нахлынувшие по моей же воле эмоции. — Вы равняете мой клан с давними противниками и думаете, что я буду этому рад⁈

— Присядьте! — требует Кантор, повысив голос. — Я не об этом. В Академии вы слыли знатным смутьяном и весьма конфликтным учеником. Разговоры даже доходили до возможном вашего исключения, но всегда спасало влияние вашего отца и достаточно высокий потенциал. Вы, конечно, не гений, но мастера оценили вас как твёрдого середняка.

Стиснув зубы, я сжимаю кулаки и сажусь, положив их на стол.

— И дальше что?

— Однако после попадания в ряды Гвардии ваше поведение резко изменилось. Вы стали дружелюбным. Никаких конфликтов, сплошная помощь друзьям и отпрыскам незначительных кланов, на которых вы бы прежде не взглянули, — продолжает загонять меня в угол собеседник. — Вас словно подменили.

Сухость во рту усиливается, и я сдержанно отвечаю:

— Майор, Академия и армия — это две разные вещи. Я отлично знаком с воинским уставом, напомню, написанным лично Императором, — я указываю пальцем вверх. — Как я могу пойти против воли самого Неба?

— Слабо верится, — фыркает оппонент. — Щенок, ты думаешь, я совсем глупец⁈ В Академии ты жизни не давал всем этим мелким кланам, а уж про выходцев из простолюдинов, которым посчастливилось родиться с даром, я и вовсе молчу. После нескольких стычек с тобой пара простолюдинов вообще пропала с концаами. И тут вдруг такая резкая перемена? — глаза офицера готовы прожечь во мне дыру. — Как это понимать?

— При всём моём уважении, майор, — которого на самом деле не осталось после того, что он себе позволил, — я не пойму, чего вы добиваетесь от меня? Откуда я знаю, куда подевались всякие кухаркины сыны? Вы бы у меня ещё за дворняг спросили! — выдаю типичную надменную усмешку Зено, за которую так хотелось разбить ему лицо. — Во время моей учёбы в Академии исчезали не только простолюдины, но и знать. Причин может быть масса. Например, один из моих товарищей не выдержал давления от своего мастера и сбежал. Куда? Не домой, так уж точно, где бы его ждало изгнание из рода и выжигание меридианов.

Кантор упирается подбородком в кулак и не сводит с меня глаз. Вид у него невозмутимый, холодный, как кусок горного хрусталя. Предыдущий его взрыв оказывается такой же игрой, как и моя собственная. Просто попытка зацепить меня и вывести на новые эмоции.

Я уже всерьёз начинаю злиться на происходящее:

— Если мы говорим про Гвардию, у нас есть устав. Но даже если забыть про него, то какой дурак будет заниматься травлей своих сослуживцев, с которыми ему выходить потом на поле брани плечом к плечу? Мне больше всех нужна стрела в спину или как по-вашему? Я что не понимаю, что от расположения моих товарищей зависит моё выживание⁈

Кантор открывает рот, чтобы что-то добавить, но я его опережаю:

— Я прекрасно понимал, что все мои юношеские конфликты вряд ли будут преследовать меня за стенами Академии. Во-первых, я намеренно пошёл служить в Гвардию Императора. Желающих попасть сюда много, а вот возможности есть не у всех.

— Вы свою не упустили, — колко вставляет оппонент.

— Во-вторых, я готовился к службе почти всю жизнь и не намерен сдохнуть среди трупоедов, брошенный своими же сослуживцами. Нет, я добьюсь высокого чина и обеспечу себе безбедную жизнь!

Уж если этот мотив не успокоит майора, не знаю, что делать. Я почти открыто демонстрирую ему, что Зено остался всё таким же ублюдком, просто ублюдком расчётливым, который понимает, когда можно демонстрировать гонор и дерьмовый характер, а когда стоит его приглушить.

Накал в нашей беседе постепенно спадает. Кантор ещё мучает меня своей игрой слов, но я уже отвечаю вяло. Тем более оппонент всё пытается меня подловить, вставляя одни и те же вопросы, которые задавал не только сегодня, но и уже ранее, однако ответы слышит всё те же.

Вздохнув, майор поднимается.

— На сегодня мы закончили. Ты свободен, сержант.

— Спрошу ещё раз, майор. Меня в чём-то обвиняют?

— Нет, мы ищем виновников и заговорщиков против Императора. Пока чьл ты вне подозрений, — что-то в его словах не слышно искренности.

Я поднимаюсь, когда в дверь слышится сильный стук. Мы не успеваем отреагировать, как створка