— А рабыня?

— А ее, как оказалось, не было в комнате. Она спала в помещении для рабов.

Я подошел к окну и выглянул наружу.

— Но как убийцам прежде всего удалось попасть на террасу? Похоже, она окружена высокой стеной?

— Должно быть, перелезли через нее. Они не могли войти через входную дверь, не потревожив Филона, а боковые стены стоят вплотную к соседним домам. Стена, окружающая этот задний дворик, тянется вдоль небольшой аллеи. В стене есть калитка, но она надежно заперта. Им пришлось перелезать через стену с аллеи.

Я кивнул.

— Это высокая стена — слишком высокая, чтобы человек мог перелезть через нее без посторонней помощи, как мне кажется.

— Ты хочешь и это проверить? — Копоний поднял одну бровь.

— Нет. Я думаю, мы можем допустить, что убийц было по меньшей мере двое, чтобы помочь друг другу перебраться через стену. Твои соседи видели что-нибудь?

— Никому из моих соседей не виден этот дворик. Аллеей практически никто не пользуется. Очень сомневаюсь, чтобы кто-то что-нибудь заметил, если только случайно не забрался на крышу, что не кажется особенно вероятным в холодную январскую ночь. Кроме того, если бы кто-нибудь что-то увидел, мне бы сказали. Я в хороших отношениях со всеми соседями. Они были очень расстроены убийством.

Я прошелся по комнате, мимоходом потрогав пальцем металлические крюки, вделанные в стену.

— Так значит, той рабыни не было с Дионом, когда его убили.

— Как я сказал, она спала с остальными рабами.

— Могу я поговорить с ней?

Копоний покачал головой.

— Это невозможно.

— Почему же?

— Я продал ее работорговцу здесь, в городе.

— И почему же?

Копоний заколебался.

— После того, как ею пользовался Дион, она больше не подходила для службы в моем доме.

— Ты хочешь сказать, она была изуродована?

— Разумеется, нет. Ну, несколько следов от ремня и синяков, может быть, но ничего такого, что не зажило бы со временем. Вероятно, один или два шрама, но видимых, лишь если она разденется. Тем не менее она была испорченным имуществом. Я просто не мог держать ее в доме; гораздо лучше от нее отделаться. Уверен, что другому хозяину она может прийтись по душе — возможно, он даже сочтет, что она стала лучше после уроков, которые преподал ей Дион. — Он пожал плечами. — Я не собирался делать из этой девушки рабыню для удовольствий, но такова, видимо, воля парок.

— Или Диона, — во рту у меня стало сухо.

— Эта тема мне неприятна, — сказал Копоний. — Да и вообще, наш разговор начинает утомлять меня. Мне кажется, ты и так нашел здесь больше, чем тебе следовало знать.

— Больше, чем я рассчитывал, это точно.

— Тогда, возможно, тебе пора идти. Я позову раба, чтобы он проводил тебя. — Он хлопнул в ладони.

На сигнал явился Филон, но Копоний даже не заметил этого. После того как он закончил со мной, настроение его внезапно испортилось. Даже не попрощавшись, он подошел к окну и стал глядеть на залитый солнцем дворик, бесцельно трогая рукой только что выломанные запоры ставней.

В передней я положил руку на плечо Филона и отвел его в сторону.

— Эта рабыня, о которой мы говорили, — как ее звали?

— Зотика. Но ее здесь больше нет.

— Я знаю. Твой хозяин продал ее торговцу. Не знаешь, какому?

Раб заколебался, внимательно разглядывая мое лицо. Оглянувшись на коридор, он прикусил губу.

— Хозяин продал ее какому-то человеку, который живет на улице Косарей, — сказал он наконец. — Я не знаю его имени.

Я кивнул.

— Хочу убедиться, правильно ли я понял: когда вы вломились в комнату и увидели, что Дион мертв, он был там один. Зотики с ним не было.

— Верно.

— А до этого она была там?

Раб внимательно посмотрел на меня, а затем снова оглянулся на коридор.

— Да и в самом деле, почему бы не сказать? Так или иначе, ее больше нет с нами, бедное дитя! Да, Зотика была у Диона в начале той ночи. Он вернулся домой, одетый в свой смешной наряд — в столу, только представь себе, — и в дурном настроении, еще более дурном, чем обычно. Он щелкнул пальцами Зотике и велел идти к нему в комнату, чтобы обслужить его. «Помочь ему снять грим», — засмеялась одна из служанок. «Нет, просто раздеться», — сказала другая. Они всегда плохо относились к Зотике, потому что она была самая молодая и красивая, но, я думаю, они просто были рады, что Дион выбрал для себя ее, а не их.

— Значит, Дион ушел к себе в комнату и взял девушку с собой.

— Да, но позже он, должно быть, отослал ее.

— Почему ты так говоришь?

— Все в доме улеглись. Я стоял и наблюдал за входной дверью. Затем услышал шум в коридоре и подошел посмотреть. Это была Зотика, которая шла прочь от

комнаты Диона. Она была голой, прижимала одежду к лицу и всхлипывала.

— Несла одежду в руках? Почему не надела ее?

— А как ты думаешь? Я решил, что старик стащил с нее тунику и разорвал так, что ее уже нельзя было носить. Я спросил, что случилось, но она только покачала головой и убежала в спальню для рабов. Я решил, что он закончил с ней рано и был в тот вечер грубее, чем обычно.

— Сколько времени прошло до того, как поднялся шум, когда пришли убийцы?

— О, много времени.

— Но когда ты услышал шум и пошел проверить, ты говорил мне, что подумал, будто эти звуки издавали Дион и Зотика…

Он пожал плечами.

— Я решил, что она могла незаметно проскользнуть мимо меня обратно в его комнату. Но это была не она. Когда мы выломали дверь в комнату Диона, Зотика находилась в спальне вместе с другими рабынями. В этом нет сомнений. Она разбудила рабынь своим плачем, когда пришла, и продолжала мешать им спать, даже когда они пригрозили, что побьют ее. Нет никаких сомнений в том, что она была с рабынями, когда Диона закололи.

— И все же я бы очень хотел поговорить с ней. Скажи мне, что именно вы увидели, когда ворвались в комнату?

Филон задумался.

— Кресло и столы перевернуты. Ставни на окнах распахнуты. Дион на своем ложе, мертвый.

— Как ты узнал, что он мертв?

— Да у него было такое лицо! — Филон побледнел при воспоминании. — Такой взгляд — глаза и рот широко раскрыты, и на лице выражение самого настоящего ужаса, словно он заглянул в пасть самому Церберу.

— Самого настоящего ужаса — ты