В предмуссонную жару Клайв вел своих сепаев по тенистой насыпи, которая вела через обширные болота: грязные пади полуубранного риса на одной стороне уступали место другим, где молодые зеленые ростки только что были пересажены в сверкающие квадраты на затопленных полях. Через все это проходила главная водная артерия Бхагиратхи, по которой небольшая флотилия деревянных и бамбуковых лодок - теперь она была слишком мелкой для линкоров Уотсона - плыла вровень с сухопутными войсками, обеспечивая транспорт для некоторых офицеров европейских войск и снабжая всех продовольствием и боеприпасами.

После всей бешеной активности и общения на предыдущей неделе, по мере продвижения Клайва на север, он все больше нервничал из-за зловещего молчания заговорщиков. 15 июня Клайв написал письмо, чтобы заверить джагатсетов в том, что он по-прежнему привержен согласованным с ними условиям:

Поскольку набоб так долго откладывал выполнение договора с англичанами, я прибыл сюда, чтобы проследить за выполнением его условий. Я слышал, что в городе большие беспорядки. Я надеюсь, что мой приезд положит им счастливый конец, мы с вами едины, и я всегда буду прислушиваться к вашим советам. Я сейчас в Кульне и надеюсь через два дня быть в Агоа-Дьепе; будьте уверены, что вы можете оставаться в городе в полной безопасности, и что моя армия будет действовать так же, как и до сих пор, и не разграбит ни малейшей вещи.

Он не получил ответа.

На следующий день он снова написал, на этот раз Мир Джафару: "Я прибыл в Тантесаул близ Патле . Я ожидаю ваших новостей и приму любые меры, какие вы пожелаете. Позвольте мне получать от вас известия дважды в день. Я не двинусь из Пэтли, пока не получу от тебя известий". И снова ответа не последовало. Теперь Клайв начал подозревать: "Я прибыл в Пэттли со всеми своими силами, - писал он 17-го числа, - и очень удивлен тем, что не получил от вас известий. Я ожидаю, что по получении этого письма вы полностью проинформируете меня о своих намерениях".

Несмотря на молчание, 18-го числа он отправил взвод на север с приказом взять форт Катва, который был захвачен без сопротивления. Именно здесь Мир Джафар должен был присоединиться к силам Компании, но от их предполагаемого союзника не осталось и следа. В тот день Клайв пережил редкий кризис уверенности: "Я действительно в растерянности, как действовать при нынешнем положении наших дел", - написал он в Калькутту в Избранный комитет,

особенно если я получу подтверждение в письме о решении Мир-Джафара оставаться нейтральным [то есть не участвовать в предстоящем сражении]. В настоящее время силы набоба, как говорят, не превышают 8000 человек, но выполнение их требований может легко их увеличить. Если мы атакуем их, то должны закрепиться и сами без какой-либо помощи. В этом месте отпор должен быть роковым; напротив, успех может дать наибольшее преимущество... Прошу вас высказать мне свое мнение о том, как я должен действовать в этот критический момент".

Поздно вечером того же дня Клайв получил от Мир-Джафара короткую и довольно двусмысленную записку: "При известии о вашем приезде набоб был сильно напуган и просил в такой момент, чтобы я остался его другом. Со своей стороны, в соответствии с обстоятельствами времени, я счел целесообразным согласиться с его просьбой, но то, о чем мы договорились, должно быть сделано. Я назначил первый день луны для своего похода. С божьей помощью я прибуду". Поначалу Клайв испытал такое облегчение, услышав хоть что-то от Мир Джафара, что ответил ему более полно, чем того заслуживало письмо: "Я получил ваше письмо, которое доставило мне глубочайшее удовлетворение после той огромной боли, которую я испытал из-за вашего молчания".

Я послал отряд овладеть городом и фортом Катва и завтра двинусь туда со всей своей армией. Я полагаю, что выступлю оттуда на следующий день и надеюсь быть в Монкурре через два дня, но мои действия будут в значительной степени зависеть от советов, которые я получу от вас. Напишите мне, что вы намерены делать и что следует делать мне. От взаимной осведомленности зависит успех наших дел, поэтому пишите мне ежедневно и подробно. Если я встречусь с армией набоба, как поступите вы и как должен поступить я. В этом вы можете быть уверены: я нападу на Набоба в течение 24 часов после того, как увижу его армию. Позаботься о себе, чтобы тебя не арестовали за предательство до моего прибытия".

Но на следующее утро, перечитав письмо Мир Джафара, Клайв вновь убедился, что попал в ловушку, и гневно написал своему самозваному союзнику: "Меня очень беспокоит, что в деле, имеющем столь большое значение, в частности для вас, вы не проявляете больше усилий".

Пока я нахожусь на марше, вы не дали мне ни малейшей информации о том, какие меры мне необходимо предпринять, и я не знаю, что происходит в Муршидабаде. Конечно, в ваших силах присылать мне новости ежедневно. Мне, должно быть, труднее найти надежных гонцов, чем вам. Однако тот, кто принесет это, - здравомыслящий, умный человек, и я ему очень доверяю. Сообщите мне через него о ваших чувствах; я буду ждать здесь, пока не получу должного стимула для дальнейших действий. Я считаю совершенно необходимым, чтобы вы как можно скорее присоединились к моей армии. Считайте, что силы набоба будут расти с каждым днем. Приходите ко мне в Пласси или любое другое место, которое вы сочтете подходящим, с теми силами, которые у вас есть - даже тысячи лошадей будет достаточно, и я обязуюсь немедленно отправиться с вами в Муршидабад. Я предпочитаю побеждать открытой силой".

21 июня Клайв созвал военный совет, чтобы решить, стоит ли продолжать кампанию. Теперь они находились всего в одном дне марша от манговых плантаций Пласси, где надежно закрепилась армия Сираджа уд-Даулы, разросшаяся до 50 000 человек. Когда Клайв представил все свои разведданные военному совету, его коллеги решительно высказались против продолжения кампании. Клайв провел ночь в нерешительности, но, проснувшись, решил продолжать наступление. Вскоре после этого пришло короткое послание от Мир Джафара, в котором, очевидно, говорилось, что он берет на себя обязательство действовать: "Когда вы подойдете, я смогу присоединиться к вам".

На это Клайв резко ответил: "Я готов рискнуть всем ради вас, хотя вы и не станете напрягаться".

Сегодня вечером я буду на другом берегу реки. Если вы присоединитесь ко мне в Плассее,