и оглядывается по сторонам, словно ее братья могут тайно подслушивать. Здесь слишком шумно, чтобы кто-то, кроме нас, мог услышать, о чем мы говорим, так что этот жест кажется немного чрезмерным.

— Можешь даже не спрашивать, конечно, я могу.

— Просто хочу убедиться, что ты все еще в команде Евы, а не в команде Сорена, — Ева очаровательна, когда немного выпьет.

— Будь я проклята, если это не так, — я делаю движения над сердцем, но в глубине души думаю, стоит ли мне давать это обещание. Сорен теперь мой муж.

Широкая улыбка сменяет ее хмурый взгляд, и она спотыкается об меня: — Я собираюсь поехать в Вегас.

Она отходит в сторону, уверенно кивая головой. Да уж, за такое ее братья бросят ее в темницу.

— Мы должны поехать вместе! — ее лицо озаряется волнением.

— Думаю, это может их насторожить, — она на мгновение задумывается.

— Наверное, ты права, — серьезно говорит она, — ты не можешь поехать.

Я подаю знак бармену, и, поскольку я невеста, нас немедленно обслуживают: — Два бокала воды.

Я отдаю бокал Еве и делаю глоток из своего: — Я делаю это только потому, что ты невеста, — она поднимает бокал и выпивает воду за три секунды. Мы опускаем бокалы, и она снова обнимает меня.

— Добро пожаловать в семью, — она еще раз крепко обнимает меня, а затем отпускает. Я немного опасалась, как его семья примет меня из-за нашей семейной истории, хотя все, кроме его отца, всегда были исключительно добры. Они сделали все, чтобы я почувствовала себя желанной гостьей и частью их семьи. Если бы вы спросили меня год назад, я бы сказала, что никогда не почувствую себя частью семьи Моретти, но времена меняются.

— Перестань обнимать Джиневру, она моя, — дразнит Сорен свою сестру, притягивая меня к себе. Он нежно целует меня в лоб. — Потанцуй со мной, — говорит он, не обращая внимания на сестру, сосредоточенно глядя на меня.

Я киваю, и он ведет нас на переполненный танцпол. Сорен крепко прижимает меня к себе, и я чувствую, как его эрекция упирается в меня. Не в силах сдержаться, я вращаю бедрами, пока мы танцуем.

С его губ срывается низкий, хриплый стон: — Я не могу дождаться, чтобы заявить на тебя права всеми способами, которые подобает предъявлять мужу, — его хриплый голос звучит у моего уха, пока мы танцуем.

— Я с нетерпением жду возможности испытать это, — он снова стонет, его колени слегка подкашиваются.

— Продолжай так двигать бедрами, и я не смогу дождаться, когда мы вернемся домой.

— Похоже, это твоя проблема, — игриво ухмыляюсь я.

— Пойдем, попрощаемся со всеми, чтобы я смог сорвать с тебя это платье, — в середине песни он берет меня за руку и уводит с танцпола, а я хихикаю как школьница. Мой пульс отдается в горле от осознания того, что ждет меня этой ночью.

— Значит, ты мой муж, — слова Джин мягкие, робкие, и от осознания того, что она моя, жар разносится по всему телу. Двумя пальцами я тяну за галстук, ослабляя его, пока он не падает к нашим ногам на заднем сиденье лимузина.

Смотреть на нее всю ночь было пыткой, когда все, о чем я мог думать, — это прикосновения к ее восхитительным изгибам.

— Единственный и неповторимый, — я поднимаю ее руку и целую костяшки пальцев. Ее губы кривятся в усмешке. Глядя на ее рот, я вспоминаю все, что хочу с ним сделать.

Я притягиваю ее к себе на колени, и с этих чертовых губ срывается тихий писк, когда ее рука обвивается вокруг моей шеи. Мой член еще больше твердеет, из-за чего сидеть становится неудобно, но я не смею пошевелиться. Мне нравится, когда она такая. Наши губы находятся на расстоянии дюйма друг от друга, и я не могу решить, хочу ли я поцеловать ее сейчас или позже, потому что если начну сейчас, то уже не смогу остановиться, а она заслуживает лучшего, чем заднее сиденье машины в нашу первую брачную ночь.

Ее пальцы играют с моими волосами. Это ошибка. Мне не хватит самообладания, чтобы держать руки при себе. Электрический заряд, сильный как молния, ударяет меня в живот. От того, как она смотрит на меня, у меня перехватывает дыхание. Ее изумрудные глаза мерцают, и я задаюсь вопросом, знает ли она, что делает со мной. Джиневра всегда была соблазнительной, но теперь, когда она моя, я еле сдерживаюсь.

Я смотрю, как она медленно приближается, и замираю. Она прижимается своими губами к моим, и я оставляю попытки быть джентльменом. По телу пробегает приятная дрожь, я приподнимаю ее так, что она оседлала меня, одновременно углубляя поцелуй.

Стон вырывается из ее рта, а ее язык скользит между моими губами.

— Мы приехали, сэр, — объявляет мой водитель, заставляя нас обоих прекратить поцелуй, но наши губы остаются прижатыми друг к другу.

Моя рука нащупывает дверь машины, и я открываю ее. С болью отрываю свои губы от ее.

— Напомни мне, чтобы я уволил тебя завтра, — ворчу своему водителю. Я пользуюсь его услугами нечасто, но достаточно, чтобы он знал мой характер.

— Я приму этот бонус в качестве благодарности утром, — отвечает он, ничуть не смущенный моим кислым комментарием.

Мы выходим на улицу перед самым роскошным отелем в городе. Он возвышается над нами, и мне не терпится показать ей пентхаус.

— Это для тебя, — шепчу я ей на ухо, — я знаю, что не смог устроить свадьбу твоей мечты, но этот номер и эта ночь твои.

Я сразу же веду ее прямо в пентхаус, зная, что мои братья уже заселили нас. В лифте она молчит, но продолжает украдкой поглядывать на меня. Мое сердце трепещет, чего никогда не случалось в прошлом.

— Будешь продолжать так на меня смотреть, и я трахну тебя прямо в этом лифте, — хрипло рычу я. Она хихикает, ее глаза блестят. Ебаный ад.

— Сними трусики, — ее глаза расширяются.

— Что?

— Ты меня слышала, — ее лицо мгновенно вспыхивает. Мне нравится, как она смущается, это так чертовски невинно и красиво.

— А что, если на мне их нет?

Я прикусываю костяшку ее пальца. Она не пытается быть сексуальной и обольстительной, но у нее это получается.

Наш личный лифт останавливается прямо в нашем номере. За окнами сияет огнями центр Чикаго. От вида захватывает дух.

— Этот номер просто огромен! — восклицает она, поворачиваясь, чтобы рассмотреть все вокруг.

— Только лучшее для моей жены.

Я подхожу к ней, притягиваю ее к себе,