Выразительно посмотрела на мужа.

— То есть я буду чувствовать каждого из вас?

— Нет. Нас учили в теории, как обойти воздействие печати, чтобы не доставлять дискомфорт будущей жене. — Он замялся, ощутимо напрягся, а потом и вовсе отвёл взгляд, но всё-таки добавил: — Когда у меня проснулась магия, то появилось и увлечение. Разбирать магические плетения оказалось интересным и полезным занятием, так что отцы ничего против не имели. Наоборот настояли, чтобы я закончил факультет защиты. В общем-то, они были правы.

Он замолчал, давая время осмыслить, а я задумалась и попыталась вспомнить все, что успела узнать про мужей. И насколько я знаю, на плечах Атсуши лежит защита клана и шахт, а если ещё чуть копнуть в памяти, то всплывает на поверхность привычка нагаасуров хранить семейные тайны. То есть чисто теоретически, когда Кэйташи говорил, что у его брата на редкость отличные защитные чары, то могли иметься в виду собственные наработки. А если увлечение появилось с момента пробуждения магии, то не разобрать плетение печати рода он не мог. И когда появилась необходимость трезво мыслить, избавил себя от ненужных на данный момент ощущений и передал их мне. Хорош змеёныш! Одного не могу понять, почему не сказать прямо? Очередная проверка, но только с целью узнать, насколько хорошо у жены работают мозги? Не способность произнести свою вину вслух? Или я себя накручиваю, чересчур много думаю, в то время как Атсуши не может думать вообще? У него же вся кровь от головы отлила, судя по раскрывшимся паховым пластинам.

Стоп. Я вообще не о том думаю. Это что же получается? Один легко читает мысли, а второй… будет транслировать мне свои эмоции? У меня хоть какое-то личное пространство планируется?!

— Не пыхти так возмущённо, Маргарита, — тихо попросил Атсуши, даже не посмотрев на меня. — Я действительно не знал, что действие отвара уже кончилось, иначе бы придумал что-то другое.

Проглотила колкость, рвущуюся с языка, и наивно уточнила:

— Может, научишь меня тому, чему вас учили в теории в отношении метки?

Так он и согласился!

Ответ был мгновенным.

— Нет.

Захотелось змеёй зашипеть. Видимо привыкаю к тому, что у меня есть семья. Такая вот своеобразная. И повадки у неё тоже необычные.

— Могу пообещать больше так не поступать, если хочешь. Но учить… Извини. Ты другая, не такая как наши женщины. Такой может легко прийти в голову скрыть действительность, чтобы защитить тех, кто должен защищать тебя.

Молчу, потому что обидно. Понимаю, что он честен и где-то даже прав, но принять не могу.

— Я отнесу мерки Юки и позову брата. Закончите с одеждой.

И он собрался уходить. А у меня в голове щёлкнуло в этот момент. И стоит признать, я немного испугалась. Такими темпами братья между собой переругаются, а виновата буду я. Мало мне Норайо, которому Кэйташи устроил моральную порку, теперь ещё Атсуши обидел. Они поссорятся, а мне как? Находиться между огней я не хочу. Да и не хочется мне делиться сейчас своими мыслями. К тому же обидно. Сильно. И разобраться с этим я могу сама. Пусть не чистыми методами, но и не прибегая к помощи одного из мужей.

— Ты же даже в туалете меня одну оставлять не хотел, — крикнула в удаляющуюся спину и задержала дыхание.

Вдох спокойный, размеренный. На лицо отработанную за годы проживания в храме невозмутимую маску. И сделать вид, что это все не со мной, а с кем-то другим.

Стало легче.

— Это были инстинкты, Маргарита. Извини, что доставил неудобство. Уже все в порядке.

«То есть кровь уже не кипит?» — мысленно с долей ехидства вопросила я.

А вот дальше я поступила совсем не как жрица. Нас учили пониманию, состраданию, помощи ближнему. И я очень понимаю и сострадаю. Себе.

— Ну раз все в порядке, — невозмутимо начала я, — то нет смысла просить Кэйташи. Я уже настроилась, что с одеждой мне поможешь ты, разделась и приготовилась ко всему. Давай не будем смущать меня ещё одним мужчиной? — просяще закончила я, состроив умоляющую рожицу.

Хвост нагаасура нервно стукнул по ковру. Тихо, быстро, но всё-таки! Он медленно кивнул и вышел.

И только тогда я позволила себе облегчённо выдохнуть. Я терпела пока он снимал мерки чужое возбуждение, на мужа не накинулась, вот и он пусть терпит. Чтобы в следующий раз не отказывал жене в такой малости, как личное пространство!

Покупать одежду, оказывается, весело и приятно. Я не собиралась дёргать ни кота за усы, ни змею за хвост и прекрасно понимала, чем все может закончиться, если Атсуши не выдержит изощрённой пытки. Но если мужчины бьют морду, когда их что-то не устраивает, то женщины обижаются. И остановиться становится сложно. Вот и я не стала.

Вещи были прекрасными: элегантные, откровенные, подчёркивающие достоинства и скрывающие недостатки. Тёплые и лёгкие. Платья, туники, кофты, штаны… Я немного подмёрзла, ожидая мужа, но когда он появился доверху нагруженный одеждой, которую мне предстоит перемерить, забыла обо всех неудобствах. Это не храмовая традиционная одежда, подогнанная по размеру, но грубая и без изысков, это настоящие сокровища. И я поняла, почему заглядывая в витрины магазинов, мы с сёстрами каждый раз наблюдали возбуждённых от восторга женщин. Мерить красивые, удобные вещи одно удовольствие, а уж когда знаешь, что вот это струящееся книзу изумрудное платье с расшитым подолом будет твоим — дыхание захватывает. Наверное, меня всё-таки как-то не так воспитали в храме, потому что все людское не то что не чуждо, но ещё и захватывает так, что противиться не хочется.

А уж взгляд, которым меня одаривал муж и вовсе растопил былую обиду.

Я демонстративно покрутилась перед зеркалом, чувствуя себя самой красивой и желанной женщиной, и повернулась лицом к Атсуши. Муж не дышал. Мы мерили последнюю обновку из готовых и сохранившихся после недавнего инцидента у кэрра Ногути. Чёрное облегающее платье с квадратным вырезом на груди, поясом на талии и длиной чуть выше колен. Предполагалось, что оно подойдёт мне, скажем так, для деловых встреч, когда нужно будет решать вопросы семей входящих в клан, но либо муж был уже на грани, либо платье оказалось верхом неприличия. Я в принципе не нашла в этом ворохе одежды что-то приличное и подходящее жрице, но смирилась быстро.

— Ты очень красивая, — наконец-то хрипло выдавил муж. Сглотнул и взял то, что мы приготовили для перехода домой. — Переодевайся, и пойдём попрощаемся.

Я улыбнулась счастливо и довольно и в благодарном порыве подбежала к нагаасуру, притянула к себе лицо застывшего каменным изваянием мужа и быстро поцеловала.

«Спасибо» так и не сорвалось с моих губ.

Атсуши словно молния ударила. Приготовленные вещи вновь полетели на пол. Он вздрогнул всем телом, обхватил меня руками и прижал к себе так крепко, что я вдохнуть не смогла.

Послышался характерный треск, словно кто-то когтями рвёт ткань.

Когтями.