Шипение. Страшное, пробирающее до мозга костей. Мастер замер, предусмотрительно подняв руки вверх, так и не дотронувшись до моих плеч. Охрана, решившая разнять драчунов, напряглась словно тетива готовая пустить стрелу в свою цель. Даже Юки замер. У него просто не было шанса пошевелиться. Сложно сопротивляться, когда твою шею обматывает змеиный хвост и поднимает над полом. И пусть кэрр Ногути тоже перешёл в истинную форму, но в желании набить другу морду явно отставал. Муж обернулся, не отпуская «жертву» и спокойно, насколько это было вообще возможно в данной ситуации, посмотрел мне в глаза.

Я икнула.

Чужой платок выпал из рук.

Юки захрипел.

— Я… — становиться свидетелем кончины нагаасура, который должен был помочь мне с гардеробом, не хотелось. Язык слушался плохо. — В-вон т-там постою?

Неопределённо махнула рукой куда-то назад. Да я на плафоны сейчас готова залезть от страха, они, по крайней мере, целы!

Муж, не сводивший с меня внимательного взгляда, медленно кивнул.

Двигаться спиной назад по порушенному залу то ещё удовольствие. Мелькнула мысль, что Атсуши более-менее вменяем, раз разрешил мне отойти подальше и тут же пропала. Зря я решила чуть ускориться. Как оказалось мастер Шис с охраной тоже отступал и вот они под мой изменившейся ритм не успели. Я об кого-то из них споткнулась.

Вменяемость из глаз мужа пропала. Он дёрнул хвостом, отправив кэрра Ногути в полет, и угрожающе медленно двинулся в мою сторону. Вот когда мимо пролетали манекены и быстрая расплывчатая тень, было страшно. Но всё-таки видеть, как нагаасур — лучший из воинов и беспощадный убийца неотвратимо медленно движется в твою сторону, с его хвоста осыпаются остатки одежды, а на лице нечитаемое выражение — это я вам скажу не страшно, это ужас, помноженный на жуть и сверху присыпанный паникой. Я дышать разучилась в этот момент. И с одной стороны подсознательно понимаю, что Атсуши не должен причинить мне вред, иначе бы я сейчас как минимум корчилась от боли из-за раскалившейся метки, а с другой, сохрани чужую жизнь богиня Мать, неизвестно, что с Юки.

Он замер, не дойдя какой-то метр, а потом… Обморок был бы предпочтительнее. Я, конечно, ко многому чисто террористически могу быть готова, но увидеть, как всегда и в любой форме нормальный язык мужа раздвоился, превратившись в змеиный, и как он этим языком пробует воздух вокруг меня, было за гранью.

В сознание медленно, но верно стучалась мысль, что это не Атсуши, по крайней мере, не тот, которого я знаю. Или форма у него не та. Может, у них во время боя что-то где-то переклинивает, перестраивается, раздваивается и…

— Н-не н-надо п-протя… т-тягивать ко мне р-руки, — зубы отбили нервную дробь, и язык зашевелился помимо воли хозяйки.

Кто бы меня ещё послушал.

На будущее надо запомнить, что если особь мужского пола, отдалённо напоминающая человека, захочет тебя потискать, оплетая хвостом и касаясь руками, где только можно, спорить бесполезно. Я, конечно, ручаться не могу, потому что до хрипоты не кричала, но процентов на семьдесят точно уверена. И ведь не было в жестах Атсуши ни намёка на откровенные действия! Такое ощущение, что он ощупывал меня, проверяя на целостность. Ну как любимую чашку, которую случайно уронил на пол.

Мы стояли так около десяти минут среди порушенного зала и испорченной одежды и за это время никто не рискнул окликнуть моего мужа. А после нагаасуры и вовсе решили покинуть магазин. Я слышала, как шептался мастер Шис со своими охранниками, но что-то предпринять оплетённая по рукам и ногам не могла. Оставался ещё один представитель чужого мира, но степень его живучести не определялась.

— Ну надо же… — раздался вкрадчивый голос, который я сперепугу не сразу узнала.

«Мертвец заговорил», — в шоке подумала я.

Кто-то, богиня мать, пусть не мертвец, пожалуйста, издал тихий смешок.

— Как много я успел пропустить, — продолжил тот же голос, и я с облегчением узнала в нем Кэйташи.

Не только узнала, но и мысленно взмолилась, чтобы он забрал меня из лап старшего брата. На удивление Атсуши оттолкнуть от себя уже не хотелось. Видимо пригрелась. Зато в туалет очень. Видимо от страха.

— Потерпи, цветочек. Сейчас брат успокоится и тебя отпустит, — удивительно невозмутимо проговорил Кэйташи. Как будто такое каждый день бывает. И добавил с нажимом, обращаясь к Атсуши: — Отпустишь же.

Хвост сильнее стиснул мне ноги, а его владелец тихо зашипел в ответ. Уже не угрожающе, но все равно страшно.

Непостижимая женская логика, страх есть, а неприязни нет. Разве можно бояться и не хотеть оттолкнуть одного и того же нагаасура? Или же это инстинкт выживания так проявился?