За несколько минут до начала чаепития в выделенной для этого гостиной появился Пушок. Неправильный катгер, он питался и на кухне, закармливаемый слугами, и от эмоций Леонида, и теперь вырос до размеров взрослого бульдога минимум. Этакая наглая пушистая туша, с удовольствием ложившаяся на мои колени и придавливавшая меня своим весом.

— Совесть у тебя есть? — риторически спросила я, поглаживая нахала за ухом.

В ответ раздалось довольное урчание. Какая там совесть. В этой туше никакой совести никогда не было, и главное — не предусматривалось!

В такой позе, сидящей в кресле и гладящей катгера, меня и застала супруга эльфийского посла.

Одетая в светло-голубое платье, длинное, выгодно подчеркивавшее ее фигуру, она вежливо постучала, дождалась «Входите», открыла дверь, переступила порог и застыла статуей самой себе.

— Входите, ваша светлость, — приветливо улыбнулась я, радуясь про себя, что сегодня надела зеленое платье, а не голубое, как планировала раньше. Иначе мы с супругой после выглядели бы сестрами-двойняшками в практически одинаковых нарядах. — Не обращайте внимания. Это чудо пришло за своей порцией ласки. Мешать он нам точно не будет. Правда, Пушок?

В ответ — недовольное фырчание. Мол, чеши давай, не отвлекайся на пустяки.

На лице жены посла отразились недоверие и изумление, пополам с чем-то, похожим на ужас. Но к накрытому для чаепития столу она все же подошла.

— Добрый день, ваше высочество, — воспитанно поздоровалась она, — простите, я не ожидала встретить здесь катгера.

— Я сама не ожидала, — доверительно ответила я, — он появился за несколько минут до вас. Не гнать же его теперь Он этого не любит.

Пушок недовольно фыркнул. Супруга посла побледнела.

— Я, видимо, неправильно выразилась, — голос ее упал почти до шепота, — катгеры появляются далеко не у всех… Я не ожидала, что вы… Что у вас…

— У меня, да, — кивнула я. — Пришел сам, поселился без спроса, объедает нас. Да, Пушок?

— Вы шутите? — о, дошло наконец-то.

— Есть такое, — снова кивнула я, чувствуя себя этаким китайским болванчиком. — Мне кажется, что в жизни нельзя вечно быть серьезной. А вам?

В глазах супруги посла я прочла: «Вы странная». Но воспитание, конечно, не позволило ей произнести подобное.

— Да, ваше высочество, — осторожно, тщательно подбирая слова, произнесла она, — я думаю, вы правы. Вот только мне непривычно было видеть вас с катгером на руках. Прошу простить мое поведение.

Я хмыкнула про себя. Наивная женщина. Те, кто долго общался со мной, скоро привыкали ко многим моим закидонам. По крайней мере, ни Леонид, ни Агнесса уже не пылали желанием сдать меня в психушку.

Говорили ни о чем, прихлебывая чай и хрустя сухим сладким печеньем. Уж насколько я не любила общаться с посторонними и предпочитала одиночество, и то успела заметить, что супруга посла чувствует себя не в своей тарелке за столом. Она довольно быстро ушла, промямлив извинение, и этот уход был очень похож на бегство…

— Она боялась тебя, — пояснил Леонид вечером, когда мы остались наедине в нашей спальне.

— Я так похожа на пугало? — недовольно вскинула я брови практически к волосам.

— Нет, родная, ты всего лишь владелица катгера и гарнитура от богини.

Опять посмеивается. Леонид упорно не желал принимать меня в серьез, и порой меня такое поведение с его стороны сильно раздражало.

— Ну владелица. И что? Я же не сама богиня. Мало ли, по какой причине мне вручили этот гарнитур, — проворчала я.

В ответ — тихий смешок и нежный поцелуй в щеку.

— Милая, ты чудо. Для всех во дворце, включая моих родных, ты являешься кем-то вроде прямого заместителя богов.

«А для тебя?», — так и подмывало меня задать вопрос. Но я сдержалась, вместо этого пожаловалась:

— Прямой заместительнице богов не с кем общаться. Совсем!

— Увы, родная, это издержки нашего титула.

Угу. Сиди, жена, в одиночестве.

Впрочем, совсем в одиночестве долго сидеть мне не дали: из командировки возвратилась Агнесса, веселая, довольная жизнью, вроде бы даже отдохнувшая.

— Готова продолжать занятия? — поинтересовалась она, оглядывая меня внимательным взглядом.

— Я беременна, — сообщила я.

— И что? — не поняла Агнесса.

— Беременным нельзя волноваться, — ответила я прописной истиной.

— Так ты и не будешь волноваться, — хмыкнула Агнесса, — ты будешь учиться. А это разные вещи.

Отлично. Меня снова не услышали.

Как ни странно, в этот раз все прошло довольно гладко. Я не устроила потоп, не разнесла дворец по камушкам, не спалила ничего. Всего лишь выполняла все задания Агнессы, не всегда правильно и четко, но без фатальных последствий.

— Беременность на тебя положительно влияет, — поддела меня после занятия Агнесса и, став серьезней, объяснила. — Ребенок оттягивает излишки магии.

— Дети, — вздохнула я. — Двойня. Я боюсь себе представить, что это будут за роды, в вашем-то мире, без лекарств, кесарева и нормальной медицины.

— И как тебя Леонид терпит, — покачала головой Агнесса. — Ты во всем умудряешься увидеть только плохое. Радовалась бы, что у вас с Леонидом появятся сразу два наследника.

— Радуюсь, — покорно кивнула я. — А как только рожу, так еще сильней обрадуюсь, что мы с детьми выжили.

Агнесса фыркнула и пообещала на следующий день нагрузить меня по полной, чтобы не осталось ни минуты свободного времени для размышления о глупостях. Я была не против. Пусть нагружает. Надо же куда-то те излишки магии девать.