— Если у него немного изменить последовательность подключения узлов, то выйдет не усилитель, а напротив: гаситель акустических волн. Вот я такой подвесил в воздухе перед этим олухом. А потом, когда он дозрел, вернул конструкт в исходное состояние. И в заключение легким ветерком развеял остатки эфирного следа.

— И это только за враньё? Не слишком сурово?

— Ну нет. Еще и за попытку мошенничества. Кроме того, выяснилось, что я довольно мстительная сволочь.

— Что же он вам такого сделал?

— Это, Наталья Степановна, длинная история. Я расскажу её вам за ужином. Вы подготовили материалы, о которых я просил?

— Конечно, вот.

Помощница протянула пластиковую папку. Песцов взял её, просмотрел бумаги.

— А теперь едем.

Где-то в Санкт-Петербурге

— Маша, что мы теперь будем делать?

Алена была на грани отчаянья.

— Пока не знаю. Думаю.

Каракалова отпила кофе и осторожно промокнула салфеткой губы.

В небольшом кафе, куда подруги забрели, чтобы как-то пережить жестокий удар, было уютно. И кофе был отличный. И превосходные бисквиты пахли очень аппетитно, но это всё сейчас не радовало. У Песцова в доме живет женщина! Вот что главное. Пока они строили планы, пока пытались так или иначе сблизиться с парнем, он взял и нашел себе другую. Сколько она там уже живет? Неделю? Месяц? Больше?

— Маш, он мне нужен.

Глаза Алёны смотрели просяще.

— И мне тоже, — отрезала Мария. — А на что ты готова ради этого парня? Помнишь, что я тебе говорила? Он обязательно спросит: «что ты мне дашь взамен?». У тебя есть, что ответить? И девичья честь или нежное тело — не аргумент. В империи тысячи красоток почище нас с тобой.

— Всё.

— Что — всё? — не поняла Каракалова.

— Всё дам. Вообще всё. Всё, что попросит.

— Подруга, ты в себе?

Мария протянула руку и прикоснулась ко лбу Росомахиной тыльной стороной ладони.

— Да нет, вроде, не перегрелась.

Она присмотрелась повнимательней.

— А-а, понимаю: ты влюбилась. В Песцова.

— Угу, — всхлипнула Росомахина. — Я только сейчас это поняла. Ты спросила, а я попыталась честно ответить на вопрос. И поняла. Я ведь сперва как думала? Перспективный мальчик, легкая романтика, небольшой флирт и всё такое прочее. Конечно, долг жизни никто не отменял. Песцов меня реально спас, и не единожды. Но это — благодарность, и не более того. Такие долги, сама понимаешь, в постели не отдают. А как ту девку увидала, так прямо и загорелось всё внутри, как будто меня раскаленным прутом насквозь пронзили. Хорошо, что ты рядом была, иначе я бы там таких глупостей наделала!

— Это точно. Но мне он тоже нужен. Я ведь рассказывала тебе, почему?

— Рассказывала. Но ты подруга. Ты — своя, знакомая. А она — чужая. И уже поэтому плоха.

— Знаешь, Алёнка, всё равно надо разговаривать. С Олегом. Слишком он нам обеим нужен. Только прежде нужно поговорить с ней. С той, кто в доме.

— Но ведь нас не пустят!

— Значит, нужно, чтобы она сюда, к нам, вышла. Думаю, дворецкий вполне может передать ей записку. Ты ведь знаешь условия?

— Знаю.

— И она тоже наверняка знает. Вот и надо поговорить с ней. Выяснить её планы, узнать, кто она, откуда, зачем. Что она для Песцова значит. Что он значит для неё. Может быть, не всё ещё потеряно.

— Записку, говоришь?

Алёна вынула из внутреннего кармана куртки блокнот и ручку.

— Пиши, я сейчас ничего дельного сообразить не смогу. Вся голова кругом.

Где-то в Воронеже

Маленькая Наталья Степановна уверенно вела большой паркетник по улицам Воронежа. Не спешила, соблюдала правила — в точности так же, как делала за рулём своей безвременно почившей скромной машинки. Но никто не сигналил, не мигал фарами, не подрезал: солидный дорогой «сарай» с родовыми гербами внушал прочим водителям некоторое почтение.

— Я уволилась из Архива, — докладывала она по дороге. — Не без проблем, но в конечном итоге всё решилось.

— Пытались удержать? Сулили большую зарплату?

— Пфе! Сперва обещали прибавить десятку, потом двадцатку. Больше давили на сознательность, на обязательства перед империей. Начальник отдела полчаса распинался, объясняя, насколько я неблагодарна. Мол, он в мои годы… И это при том, что весь Архив знает, сколько и кому было заплачено за то, чтобы он занял эту должность. Когда я ему об этом напомнила, он визжал так, что чуть не лопнул от натуги. В соседней комнате весь отдел со смеху покатывался. Ролики в Сеть не выкладывали: всё-таки, режим, но повеселились знатно.

— Хорошо. С этим ясно, — улыбнулся Олег. — Что еще нового?

— Следствие по делу Бурова идет семимильными шагами. Летят головы. У бывшего мэра конфисковано имущество, как нажитое преступным путём. Нам светит нехилая компенсация за ущерб и вира за нападение на члена рода.

— Приятно слышать.

— Пришло три письма от оптовиков, торгующих продовольствием. Полагаю, с предложениями по закупке нашей минеральной воды.

— Вечером погляжу.

— По поводу основной темы: разговариваю с Аргусом, пытаюсь получить новую информацию о нежити, но пока он не сказал ничего такого, что я бы не знала ранее. Имеющиеся у меня сведения я оформила в виде реферата и приготовила к отправке вам.

— Замечательно. Почитаю перед сном.

— Забор передвинули. Сейчас Пахом приводит территорию в порядок. У него это получается на редкость быстро и ловко. Вот, кажется, и всё, что касается дел рода и поместья.

— А как вы сами? Имеется прогресс? — поинтересовался Песцов.

— Еще бы! — с воодушевлением отозвалась Наталья Степановна. — Я не могу оценить количественно, но по моим ощущениям я вплотную приблизилась к десятому рангу. По крайней мере, многие конструкты, на которые у меня прежде не хватало энергии, теперь стали мне по силам.

— А тот артефакт, что измеряет ранги, он доступен только в Архиве, или