— Да кому ты сдалась, сука старая?! — рычит Тимур и разминает плечи.

Я срываюсь с места, потому что… потому что я жутко обижена. Заявились такие красавцы, в очередной раз похвастались, что они в силах разрулить любую ситуацию, и думают, что я растаю.

— Давай за ней! — повышает голос Рома. — Это же ты, чертила, проштрафился.

— Одинцова! — зло урчит Тимур. — Стой!

— Насилуют! Убивают! — визжит старушка. — Помогите, люди добрые! Насилуют!

— Одинцова!

— Оставь меня в покое! — бегу мимо детской площадки.

Ребятишки в песочнице и их мамы испуганно провожают меня взглядом. Никто не торопится вступаться за меня.

— У меня по физкультуре были пятерки, Одинцова!

— У меня тоже!

— Так у девочек и мальчиков были разные нормативы!

— А я и ваши нормативы уделывала!

— Бежишь ты, конечно, красиво, не спорю.

Догоняет меня под тенью тополя, заключает в объятия, а я вырываюсь, а затем резко замираю в его руках.

— Что тебе надо от меня?!

— Сложный и провокационный вопрос, Анечка, — выдыхает в ухо. — И ты разве не помнишь, что я был самым быстрым на физкультуре? Рекорды ставил, и меня даже хотели взять на легкую атлетику, но что мне все эти соревнования? Я ведь пытался своими рекордами обратить внимание высокомерной отличницы.

— Ты опять о своих обидах и комплексах? — скрежещу зубами, а внутри таю от горячего дыхания у шеи.

— Анечка, — тихо мурлыкает, — я ушел, потому что… я лелеял надежду, что если ты и влюбишься, то в меня. Только в меня, а ты…

— А я забираю свои слова обратно, — дергаюсь в его объятиях. — К черту вас двоих. Ищите другую идиотку!

— Меня от ромашкового чая уже тошнит, Ань, — его губы касаются моей шеи. — И я человек, склонный к зависимостям, и теперь моя зависимость — это ты, — проводит языком до мочки и шепчет, — и я сейчас ловлю кайф.

Прижимается к ягодицам пахом, и я чувствую его эрекцию, на которую мое тело молниеносно реагирует тянущим жаром между ног.

— Давай начнем все сначала?

Я вырываюсь и разворачиваюсь к Тимуру лицом. Глаза горят, зрачки расширены, а на лице — дикая улыбка.

— Ты, я и Рома, раз и он тебе в душеньку запал, — разводит руки в стороны. — Была у меня мыслишка от него избавиться, но… он же мой друг. мы с ним через многое прошли.

— Ты меня пугаешь, Уваров…

— А вот такой я, — Тимур щурится и делает шаг ко мне, — когда влюблен. И я тебе дал шанс жить спокойно под крылышком серьезного Ромы.

— Я не могла… вы же, как ты и сказал, друзья…

— Я бы ушел в тень, Анечка, — прет на меня и скалится в улыбке, — но Ромы тебе мало и меня бы одного было мало, ненасытная моя. Какие у тебя аппетиты, да?

— Дело не в аппетитах, Уваров.

Из арки выныривает Рома и размашисто шагает к нам. Надеюсь, бабульку он отпустил, а то лицо у него слишком мрачное.

— Хочешь двоих, — Тимур раздраженно приглаживает волосы, — получишь двоих. Я, конечно, с трудом верю, что никому из нас не отдаешь большего предпочтения. Это не похоже на правильную отличницу. Ты по законам жанра должна была влюбиться лишь единожды и в одного.

— И отличницы могут удивлять, Уваров, — я отступаю на несколько шагов.

— С этим я согласен, — двусмысленно отвечает Тимур. — Удивлять ты умеешь.

— Поговорили? — строго спрашивает Рома, когда подходит к нам.

— Да, — Тимур медленно кивает, — но, кажется, ей опять что-то не по нраву.

— Анюта? — Рома переводит на меня испытующий взгляд и вскидывает бровь. — Что опять не так? Я тут, Тимур тут, как ты и хотела. Оба решили быть с тобой. Оба.

— Как замечательно, правда? — Тимур хмыкает. — Двух подцепила на крючок.

Я и в восторге, что они оба передо мной стоят, и в ужасе. Я ведь не заглядывала в будущее после своего признания, что мы будем делать дальше. Кажется, вариант, что мы разбежимся, был для меня логичен и ожидаем. Вот так сюрприз.

— Мальчики, — прижимаю ладонь ко рту и всхлипываю. Сердце съеживается, по щеке горячая слеза бежит.

Кидаюсь в порыве нежности к Тимуру. Дарю невесомый поцелуй, обхватив холодными ладонями его лицо, а затем, притянув за галстук, целую Рому. Отстраняюсь, отступаю со слезами на глазах.

— Так, — скрипит зубами Тимур. — Кто-то решил тут драму устроить?

— Люблю… — хрипло и прерывисто шепчу, — но это неправильно…

— Да твою дивизию, Одинцова! — зло кричит мне вслед Тимур, когда бегу прочь с рыданиями. — Чокнутая и правильная стерва!

Глава 56. Влюбленный мерзавец

Влюбленная женщина - нелогичная и импульсивная истеричка. Когда я понимаю, что Тимур и Рома за мной не гонятся, то я чувствую разочарование и жгучую обиду. Должны преследовать! Да, я понимаю, что поставила точку, но почему злюсь? Я все решила: страдать, быть одной и корить себя, что испугалась.

— Всё, тебя посадят? — спрашивает Лиля, когда я врываюсь в комнату, заплаканная и растрепанная.

— Нет, — сажусь на кровать и всхлипываю. — На маму накатала заявление за клевету.

— Ну дела… — удивленно тянет Алена.

Вздыхаю и плетусь умываться. Может, в туалете запереться на несколько часов истерики? Вдруг в тесной кабинке я переосмыслю всю свою жизнь и выйду другим человеком? Холодной и бессердечной стервой? И надо признаться, что я согласна с Тимуром: влюбленность — это аддикция и зависимость, и меня неплохо так накрыло ею.

Умываюсь, опять проливаю слезы над раковиной и вновь умываюсь. И так несколько заходов. Когда я уже не могу выдавить из себя слезинки, а только безуспешно всхлипываю, то промакиваю лицо бумажным полотенцем. Криво улыбаюсь опухшему и зареванному отражению:

— Ты сильная и тебе никто не нужен.

Но я лгу. Нужен. Нужны. В тот момент, когда Тимур протянул следователю документы и справки о том, что Андрюша должен лежать в наркологической клинике