Тот кивнул, каким-то странным взглядом окидывая Кассандру, которая с кошачьей грацией обогнула стол и устремилась за нами. Мы вышли из библиотеки втроём, но не успел я рта раскрыть, как мимо нас бегом пронеслись парни с первого курса боевиков.

— Там дуэль идёт!

— Старшие!..

— Зрелище — это что-то!

— Пошли посмотрим! — тут же потянула меня за руку Кассандра, в её глазах заплясали азартные огоньки.

Пожав плечами, я пошёл за ней, увлекая за собой и Аста. Наш поединок с Кассандрой мы ещё не проводили, у неё начались интенсивные тренировки, поэтому пока отложили на пару недель.

Когда мы добрались до арены и заняли места на верхнем уровне трибуны, на площадке уже вовсю шёл бой. Гонг отбивал удары один за другим, а два парня в тёмных тренировочных костюмах наносили друг другу такие удары, что на месте столкновения заклинаний сыпались искры.

— Выпускники, почти просвещённые, — с лёгкой завистью выдохнула Кассандра.

Я с бόльшим интересом стал смотреть за схваткой. За время обучения уже успел узнать местные ранги, которые закреплялись за магами после определённых достижений. Студенты первого-второго курсов считались учениками, старшекурсники, кто сдавал квалификационный экзамен, получали звание адепта. Выпускники уже могли претендовать на гордый статус просвещённого. Если просвещённый сдавал экзамен на право преподавания, то переходил на следующую ступень и становился наставником. А дальше уже за личные достижения можно было выйти на защиту звания магистра, у которого было три ступени от низшей первой, до высшей третьей.

В момент, когда один из противников начал использовать заклинания с молниями, я даже пожалел, что на арене не принято сражаться полуголыми, хотелось бы увидеть, как выглядели его боевые татуировки, которые обычно покрывали торс и руки мага. Правда, с такого расстояния даже знакомых букв я не различил бы.

Один из противников что-то сказал, тот, который использовал молнии, закричал в ответ. Я не смог разобрать ни слова, но вдруг инстинктивно поднял плечи, а руки сами собой сложились в защитном жесте. Только через мгновение я осознал, что волосы на теле привычно поднимаются, только на этот раз причиной был не я. Тот, что бил молниями, после удара гонга послал в противника такой заряд магии, что на секунду ослепил всех зрителей, кроме меня, успевшего заранее защитить глаза.

Я отчётливо видел, как молния пробила его противника насквозь, отбросила на стену арены, прожигая и в ней дыру прилично размера. Я вскочил, гонимый страшным предчувствием того, что случилось непоправимое. Потому что, если сработал щит, который накладывали на дуэлянтов, то не должно было быть сквозного пробития…

Над ареной повисла гнетущая тишина, когда комендант бросился к распростёртому на земле парню.

— Он его убил… — услышал я сдавленный выдох Кассандры. — Но этого не может быть…

Влекомый какой-то силой, начал спускаться вниз. Кассандра хотела меня удержать, но я выдернул руку, торопясь попасть к пустующим первым рядам. При битве старшекурсников их старались не занимать, чтобы не попасть под какое-нибудь блуждающее заклинание.

Судя по мрачному лицу коменданта арены, девушка была права или скоро станет таковой. Каким-то образом заклинание второго дуэлянта оказалось настолько сильным, что щит не выдержал. От подобного зрелища моё сердце застучало быстрее и отчётливее, мешая дышать, мысли в голове разбежались, не желая складываться во что-то стройное.

Вдруг произошло одновременно три события. Раздался крик кого-то из свиты поверженного, ещё одна вспышка света озарила арену, а вслед за ней раздался щелчок разрывающей пространство магии, и из портала на середину арены шагнул высокий мужчина в белой мантии. Я никогда его раньше не встречал, но в академии был лишь один человек, носивший белый цвет — ректор. А из вспышки света явился… бог. Я ни разу не видел их вживую и замер, во все глаза смотря на высокого изящного молодого мужчину с белыми прямыми волосами до плеч, одетого в золотые одежды. Его ноги в белых сапогах не касались земли, он парил в полуметре над ней. От него, как свет от солнца, волнами расходилась магия, вызывая жгучее желание прикоснуться к ней хоть пальцем. На секунду мне нестерпимо захотелось примкнуть к роду, чьим покровителем он был, но я смог побороть это чувство.

Светлые глаза бога обратились сначала к живому дуэлянту, затем к лежащему на земле. При этом живой побледнел и пошатнулся.

— Вы даёте детям непозволительно много силы, и вот к чему это приводит! — густой голос ректора искрил злостью и горечью. — Мы не успеваем научить их контролю, они не могут сдерживать себя! Вы в ответе за произошедшую трагедию!

Бог молчал, дуэлянт позади него упал на колени, простирая руки к покровителю, но не в состоянии вымолвить ни слова.

В этот момент все взоры были обращены к двум весомым фигурам в центре арены, я же, находясь почти над поверженным, видел, как к нему метнулся тот же целитель, что помогал мне в зале медитации.

— Утик, что ты… — начал было комендант, но целитель отмахнулся от него, прикладывая руки к ране на груди побеждённого.

Разговор между богом и ректором продолжился, бог что-то отвечал, но я уже не следил за ними, потому что отчётливо видел, как от тела Утика отделилась странная светлая сущность. Она обернулась к говорившим, и у меня сложилось впечатление, что её внимание было обращено именно на покровителя.

— Это несправедливо… — послышался мне слабый, на грани восприятия женский шёпот. Он словно прозвучал у меня в голове.

Бог посмотрел мимо ректора прямо на Утика, коротко кивнул, словно отправил часть магии в том направлении, сущность вернулась в тело Утика. Целитель что-то зашептал, склоняясь к телу.

— Мой подопечный виноват и будет наказан, — услышал я мелодичный голос бога.

Поднял голову и вдруг столкнулся с его взглядом, обращённым прямо на меня. Горло сжал спазм, внутри вновь появилось странное чувство — тяга приклонить колени перед высшей сущностью. Мне пришлось вцепиться пальцами в перила, чтобы удержаться на ногах.

— Боги исправляют свои ошибки, — весомо проговорил великий гость.

Арена вновь озарилась вспышкой. Когда все проморгались, на площадке уже не было ни бога, ни живого дуэлянта. А под моими ногами вдруг раздался судорожный вздох. Утик поднялся, пошатываясь, а у его ног трясся в судорогах мучимый болью, но вполне подающий признаки жизни второй дуэлянт.

— Так он не умер! — раздался голос