я тоже потерял десять человек. Что уж теперь?

Они прошли в канцелярию.

Связист встал и вытянулся.

Шувалов тут же приказал ему:

– Проверь рацию! Чехи должны были подключить усилители и кодирующее устройство.

– Секунду, товарищ капитан. А это правда, что бронетранспортер с первым отделением взвода старшего лейтенанта Приходько диверсанты сожгли из гранатомета?

– Правда.

Связист вздохнул, в глазах его блеснули слезинки.

– Ты чего, солдат?

– В первом отделении первого взвода товарищ мой служил. Из одной деревни мы, соседи. Я хорошо его родителей знаю. Мать больная, не переживет она…

Капитан прервал эти страдания.

– Так, без соплей! Работай! – заявил он. – Слезы лить потом будешь. И не только по соседу.

Связист вздохнул и доложил:

– Усилитель и кодировщик подключены, канал закрыт, можно выходить на связь. Дальность более тысячи километров.

– Вызывай подполковника Иванчука! – приказал ему Богданов.

– Внимание, «Дон» вызывает «Клен»! «Дон» вызывает «Клен»! – проговорил связист и тут же передал гарнитуру Богданову.

Майор надел радиотелефоны, поднес ко рту микрофон и сказал:

– «Дон» на связи, Андрей Андреевич.

– Канал защищен?

– Так точно!

– Докладывай по разведке.

Богданов сделал это.

Наступила продолжительная пауза, затем подполковник Иванчук тихо спросил:

– Это значит, что ты упустил диверсантов с отравляющим веществом?

Майор, также находившийся на нервах, вспылил.

– Мы провели разведку, обнаружили склад, – резко проговорил он. – Я доложил об этом, оставил охранение, подготовился к эвакуации. Неожиданно прошел сигнал опасности. Бойцы группы и мотострелковый взвод тут же пошли в район склада. А там уже находилось подразделение диверсантов, против которых моя малочисленная охрана оказалась бессильна. Но даже при неблагоприятных условия парням удалось завалить пятерых диверсантов, одного ранить. Это при том, что по ДОТу стрелял гранатомет. Диверсанты выставили заслон. Им удалось поджечь бронетранспортер, но в дальнейшем они в большей части своей были уничтожены. К сожалению, у их командира Глаубера было время вывезти неизвестно на чем восемь контейнеров из двадцати. Но его команда практически разгромлена. Мы привезли в Красину десять трупов немцев. Заместитель командира группы, некий капитан Битнер, был смертельно ранен. Он успел сообщить мне, кто командовал подразделением и какую задачу оно имело. Все это я озвучил. Да, мы понесли большие потери, я лишился троих подчиненных, Шувалов – десятерых. Но все эти ребята погибли в результате ударов из засады, хорошо подготовленной диверсантами, которые весьма уверенно чувствовали себя на линии укрепрайона и однозначно имели поддержку чехов. В данной ситуации…

Иванчук прервал Богданова. Его голос был сух и холоден.

– Достаточно, майор, – заявил он. – Ожидайте разговор с полковником Старцевым. Конец связи.

– Да пошел ты!.. – Богданов бросил гарнитуру связисту и не забыл добавить: – Приказано ожидать связи с Москвой. Думаю, сеанс состоится скоро.

– Есть, товарищ майор!

– Что, Слава? – спросил Шувалов.

– Да хреново все, Паша.

– Наехал подполковник?

– В том-то и дело, что нет. Просто безразлично слушал, вставлял единичные замечания. Мол, утерся ты, майор, да?

– Не обращай внимания. Его тоже понять можно. Ожидал одно, а получил другое. Да такое, что хоть стреляйся.

– Но можно же по-человечески.

– Он отойдет, еще извинится. Теперь моя очередь. Тоже огребу по самое не могу. Но это черт с ним, ребят жалко. Надо было снять подразделение с брони.

Теперь уже Богданов принялся успокаивать командира роты:

– Заслон, Паша, мог быть выставлен и у ДОТа, и ближе, и у дороги на Бегрице. У нас не было пространства для маневра. В такой ситуации удивительно, что взвод потерял только одно отделение, а не был сожжен весь.

– Но десять человек, Слава!

– Ничего уже не изменить.

– А каково будет матерям, отцам? Ведь полк официально дислоцируется под Москвой. О том, что он переброшен в Чехословакию, никто кроме личного состава не знает. Родители думают, что их сыновья спокойно служат в армии, скоро придут домой настоящими мужиками, а тут цинковые гробы. А каково жене, теперь вдове Приходько? Она беременная, ребенка ждет. Эх!.. – Шувалов махнул рукой, достал папиросу, закурил.

По станции прошел сигнал вызова.

– «Стриж» на связи, – тут же ответил связист, взглянул на Богданова и сказал: – Вас, товарищ майор, Москва.

Командир группы взял гарнитуру.

– «Дон» на связи!

– Приветствую, «Дон»!

– Здравия желаю. Мне доложить, что произошло у четвертого сектора укрепрайона «Морава», или это уже сделал подполковник Иванчук?

– Доложи, но кратко.

– Есть!

Майор ожидал разноса, но Старцев выслушал его, выразил соболезнования и Богданову, и Шувалову, затем сказал:

– Группе готовиться к убытию на полигон у Либавы, туда же переедет Иванчук.

– Каким образом перебираться? На «ГАЗ-69»?

– Нет, оставь его Шувалову. Завтра в девять к вам прибудет вертолет «Ми-2». На нем с группой и отправишься в Либаву.

– К Иванчуку?

– Ты что-то имеешь против?

– Нет, но он говорил со мной так, словно я виноват в том, что немецкая диверсионная группа тоже работала по складу. По «Трабу», точнее сказать, по вероятности выхода этой команды к укрепрайону у меня информации не было.

– Ты что, обиделся?

– Никак нет! На обиженных воду возят. Просто несправедливо это. У меня и у Шувалова люди погибли ради того, чтобы не дать немцам захватить склад полностью. Мы положили десять диверсантов, и команда «Траб» теперь, по сути дела, не в состоянии выполнять возложенные на нее задачи.

Старцев чуть помолчал и проговорил:

– Как знать. Глаубер… ведь так фамилия командира этих диверсантов?

– По словам покойного гауптмана, да.

– Так вот, вряд ли Глаубер выставил на снятие твоего охранения и в заслон тех людей, которые ему нужны для выполнения главной задачи. А она, по-моему, уже ясна. Это диверсия в Оломоуце с применением химического оружия. Так что работа только начинается, Слава.

– С кем работать-то? У меня остались капитан Дубко, лейтенант Дорохин и радист сержант Казанец.

– Этого будет достаточно, если мы выйдем на Глаубера и его людей.

– Вот именно, если выйдем. Вопрос в том, как это сделать.

– Есть одна зацепка, но я пока не могу ничего сказать о ней. Надо все обсудить и решить с генералом Лазаревым, возможно, с самим Сахаровским или даже председателем КГБ Андроповым.

Богданов удивился и спросил:

– Даже так?

– Да. В общем, ты задачу понял?

– Так точно! Завтра утром на «Ми-2» убываем на Либаву.

– Ты по-прежнему командир группы. Иванчук – куратор, но работать конкретно предстоит тебе.

– Дайте целеуказание, а мы задачу отработаем.

– Находись на Либаве, изучи хорошенько карту города Оломоуца. В дальнейшем это поможет.

– Есть, Николай Викторович.

– А на Иванчука не обижайся.

– Да не обижаюсь я. Все в порядке.

– Еще, Слава, едва не забыл, в батальоне или роте фотоаппарат есть?

– Не знаю. Поспрашиваю, а что?

– Надо сделать фото погибшего гауптмана.

– Я узнаю. Если аппарата