— Стоять, — приказал Феликс.

Не повиноваться этому грозному требованию Даниэла не смогла, поэтому замерла и нерешительно повернулась обратно. Между тем Феликс раскрыл журнал и принялся быстро перелистывать страницы.

— Здесь нет даты, здесь нет подписи, здесь пропущена фамилия … — перечислял он.

Пока Феликс выискивал ошибки, Даниэла кивала головой и смотрела в пол, даже не запоминая, что нужно исправить. Наконец, он закрыл журнал и протянул его обратно.

— Садись и доделывай.

— Я позже занесу, — робко сказала Даниэла и сделала ещё одну попытку уйти.

— Стоять, — повторил Феликс. — Ты сядешь и доделаешь это сейчас. Все классы ещё утром всё сдали, и мне приходится ждать только тебя.

— Мне сказали об этом только сейчас…

— Если у тебя есть время разговаривать, лучше потрать его с пользой, — жёстко оборвал её Феликс.

Если бы не этот поцелуй, Даниэла высказала бы ему всё, но сейчас она даже стоять рядом с ним могла с трудом, потому что от волнения ноги подкашивались. Всё ещё избегая встречи с ним глазами, Даниэла подошла к первой парте, и обнаружила, что по размеру она была рассчитана на младшеклашек. Садиться на кукольный стул в относительно коротком платье она не решилась, поэтому забралась на стол и достала ручку, после чего начала листать журнал.

Ничего из того, что сказал ей Феликс, она, конечно, не запомнила, поэтому просто перелистывала все страницы в поисках пропусков. Краем глаза Даниэла видела, что он неотрывно смотрит на неё, причём смотрит так, что она не выдержала и попыталась оттянуть подол платья ниже. Ткань отказалась слушаться и, как только пальцы её отпустили, задралась обратно. Феликс усмехнулся, а Даниэла поняла, что нужно как-то отвлечь его.

— Никогда не думала, что ты умеешь играть на пианино, — сказала она.

— Любой, у кого есть хоть немного мозгов, умеет играть на пианино, — уверенно ответил Феликс.

— Я не умею.

— Я сказал, у кого есть хоть немного мозгов.

От такого заявления Даниэла вспыхнула, и даже забыла про то, что боялась взглянуть на Феликса. Она резко подняла голову и уставилась на него, но заметила на его лице только довольную ухмылку.

— Почему ты всегда ведёшь себя так, как будто ты лучше других? — с раздражением спросила она.

— Потому что это так и есть, — спокойно сказал Феликс.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать…

— Не волнуйся, ты делаешь это постоянно, так что я привык.

Придумать остроумный ответ в таком состоянии у неё не вышло, поэтому Даниэла решила сосредоточить все силы на заполнении журнала. За несколько минут под внимательным взглядом Феликса она справилась с этой задачей и, спрыгнув на пол, передала ему тетрадку. Впрочем, наивно было полагать, что на этом всё закончится.

— Я тебя ещё не отпускал, — сказал он и снова перелистнул все страницы. — Здесь ты пропустила дату.

Если бы Даниэла могла убить его силой мысли, она бы это сделала, но пока это была лишь мечта. Злобно фыркнув, она вырвала журнал из его рук, тут же достала из сумки ручку и принялась на весу дописывать дату.

— Ты над всеми так издеваешься?

— Нет, только над тобой, — честно признался Феликс. — Даниэла, ты так настойчиво пыталась привлечь моё внимание, неужели ты не понимала, к чему это приведёт?

В глубине души она действительно надеялась, что в нём проснётся хоть что-то похожее на романтичность, но, судя по всему, такое понятие было ему неизвестно. Даниэла криво начертила цифры, закрыла журнал и раздражённо бросила его на пианино.

— Вот, забирай. И прекрати на меня так смотреть, то, что мы с тобой целовались, ещё ничего не значит.

— Как это ничего? — спросил с напускным удивлением Феликс, притянул её к себе, усадил на колени и обхватил руками. — Это очень многое значит. Я полностью расстался со своими иллюзиями о том, что я нормальный человек.

Это уже переходило все границы, и Даниэла не выдержала. Она принялась бить его кулаками в грудь, но Феликса её реакция только рассмешила.

— Знаешь что! — выкрикнула она. — Если ты думаешь…

Договорить у неё не вышло, потому что он её поцеловал, чем полностью подавил назревавший бунт. Даниэла сразу забыла, что собиралась его только что убить или, что тоже может быть, решила осуществить эту задумку чуть позже, поэтому позволила Феликсу ещё немного пожить.

Складывалось ощущение, что Феликс в курсе этих планов, потому что он никак не останавливался, и она совсем потеряла счёт времени. Наконец, Даниэла оторвалась от его губ и приоткрыла глаза. Лицо Феликса было очень близко, и впервые за всё время знакомства с ним она увидела на нём что-то похожее на искреннюю счастливую улыбку, хотя и едва заметную. Было в этом что-то трогательное, и Даниэла невольно залюбовалась ею. Она осторожно прикоснулась к его щекам, провела пальцем по губам, а потом вспомнила, как Феликс пару минут назад её выбесил и почувствовала раздражение от того, что он опять так ловко её провёл.

Спрыгнув с его колен, Даниэла пригладила волосы и напустила на себя равнодушный вид.

— Больше у тебя к этому тупому журналу нет претензий? — спросила она.

— Никаких, — ответил Феликс и усмехнулся уже хитро.

— Вот и отлично, потому что у меня ещё много дел, — ответила Даниэла и выбежала в коридор.

Остановилась она уже где-то на втором этаже, потому что идти ко всем в актовом зале в таком виде было нельзя. Даниэла сделала несколько глубоких вдохов, хотя от этого щёки не перестали предательски гореть, и прислонилась лбом к холодному оконному стеклу.

«Идиот», — подумала она и расплылась в счастливой улыбке.

* * *

В актовом зале все, кажется, забыли о каких-либо репетициях и устроили дискотеку под живую музыку. Хотя с учётом того, что фонограмма звучала с компьютера, правильнее было бы назвать это полуживой музыкой, так как из настоящего там был только вокал.

Пока одна из старшеклассниц в ярком блестящем плаще, по-видимому, украденном у Снегурочки, пела с микрофоном на сцене, в зале танцевало не меньше двадцати человек. На фоне несколько учащихся украшали ещё одну высоченную ёлку, а возле колонки о чём-то жарко спорили Вербицкая и староста. Музыка, ревущая у них прямо под носом, совсем им не мешала, и они спокойно перекрикивали её так, что даже в конце зала отчётливо слышалось каждое их слово.

Подходить ко всем Даниэла не стала, так как ещё не до конца пришла в себя, и села в одном из последних рядов. Сегодня вся эта суета её совсем не раздражала и даже наоборот, в воздухе действительно начинала витать