Шрифт:
Закладка:
Я ничего не понимаю и поэтому с восхищением таращусь на своего юриста, которая со злорадством смотрит на мать Андрея.
— Мама, — поворачивается мужчина в сторону Аллы Валентиновны, а та в ужасе смотрит на своего сына и с упрямством носорога сжимает губы в тонкую линию, уже просчитывая что-то в своей голове. — По телефону ты сказала, что всё в порядке и не стоит беспокоиться. Говорила, что результаты пришли. Где они? — Голос Андрея дрожит от негодования. Красные пятна разливаются некрасивыми кляксами по шее и лицу.
— Ай! — Вскрикивает Ксения и отбирает свою руку. Видимо, он сдавил её слишком сильно.
И это «Ай!» выворачивает время наизнанку. Алла Валентиновна за какие-то доли секунды преображается и вот уже в её глазах стоят огромные слёзы.
— Я хотела, как лучше. Хотела перестраховаться. А ты… Ты неблагодарный, — хватается она за сердце. — Мне плохо, — женщина тяжело захватывает ртом воздух и делает вид, что активно задыхается, немного отстраняясь от стола, словно это ей поможет. — А раз… Раз они наши, то я заберу их себе. Не хочешь воспитывать ты, буду воспитывать я, — вот и слёзы высохли, даже румянец на щеках проступает.
Мне очень хочется хлопнуть себя по лбу и уткнуться в стол. Как же она красиво меняет тему. Ну, и правильно, не сейчас же разбираться в том, почему Андрей девочкам отец, а вот дедушка к ним не имеет никакого отношения. Причём сам бывший муженёк уже составил два и два и сейчас активно сверлит мать взглядом и даже не собирается изображать заботу.
— Воспитывать вы тоже никого не будете, — объявляет Мила. — Понимаете, Алла Валентиновна после того, как вы поступили с маленьким ребёнком, оставлять вам девочек никто не собирается. Виктория Павловна, вы уже видели материалы дела об отравлении Вероники Комаровой? — Судья кивает, но её перебивает Алла Валентиновна.
— Я её не травила! Это вы травите таблетками, а народные средства ещё никого не убили, — с явным возмущением отчитывает женщина молодую, зарвавшуюся, по её мнению, девушку. — Вот будут у тебя свои дети, и посмотрим, как ты их в могилу сведёшь этой химией, — нервный, совершенно неуместный, смешок вырывается из уст этой поборницы натуральности.
Никто и не спорит, что в каких-то случаях лучше попить траву или совсем ничего не пить, но мозгами тоже нужно думать, кому и что ты даёшь. Особенно ребёнку. Самолечение — не вариант, потому что и таблетками тоже можно навредить. Могла же она позвонить мне или врачу? Могла. Просто не захотела.
— С вами полиция будет разбираться, а не я. Успокойтесь. Андрей Васильевич, если вы всё это затеяли для того, чтобы отказаться от детей, то могу вас уверить, что отказаться можно и Ясмина Робертовна не против такого исхода дела, — поясняет Милана. — В нашем случае есть тот, кто готов взять все обязательства по обеспечению и воспитанию детей на себя. Все юридические проволочки с нотариусом, органами опеки и судом могу взять на себя, — вот только для этого мне нужно выйти замуж за Алекса, но это условие Косолапова не озвучивает. Я пока не готова к новому браку, хоть Саша и не просто намекает, а уже нагло примеряет на меня свою фамилию. И ещё, потому что я не решила до конца, как поступить. Стоит ли идти на поводу Ксюшиных капризов? Возможно, позже Андрей одумается и захочет общаться с детьми. Это дело не на пять минут и рубить с горяча не стоит. — А сейчас мы решаем совершенно другие вопросы.
— Балаган какой-то эти бракоразводные процессы, — жалуется Виктория Павловна и потирает виски. — Ясмина Робертовна, вам ещё есть, что сказать?
— Нет, — чётко отвечаю.
— Ну хоть одни не требуют мексиканского скандала. И то хлеб. Решение суда будет озвучено через два часа в этом же малом зале.
Судья поднимается и уходит из кабинета, следом за ней хвостиком в дверной проём просачивается девушка, а вот мужчина просит нас освободить помещение и закрывает за нами дверь.
— Ну, что? Ты рада? — Обращается ко мне уже теперь точно бывший муж. — Даже почтила нас своим присутствием, — вежливый тон не скрывает того бешенства и ярости, что искрят вокруг Комарова.
Андрей стоит напротив и непонятно чего добивается своими колкими фразами. Никакой реакции от меня он не увидит, внутри давно всё выгорело, сегодня догорели последние головёшки. И сейчас не хочется спорить. Тем более, что моя грозовая туча с ясными синими глазами уже надвигается с крейсерской скоростью. Я смотрю на него и улыбаюсь. Мне сейчас влетит, но это не страшно. Страшно, если его не станет рядом. Он — моя опора. Он — тот, ради которого мне хочется меняться.
Алекс подходит и сгребает в свои объятия. С ним надёжно. И уютно.
— Спелись, значит. Риверс, ты должен мне вернуть рестораны. Я выполнил свою часть сделки. Ясмина теперь твоя.
Саша напрягается и прижимает к себе ещё сильнее. Немного отклоняюсь и заглядываю в его бездонные синие глаза, которые сейчас мечут молнии в сторону моего бывшего. Зрачки хаотично пульсируют. Желваки напряжены так, что кажется, покрошатся чьи-то зубы. Ладонями нежно поворачиваю его лицо к себе. Сегодня он гладко выбрит. У него должна быть важная встреча, а он приехал сюда. За мной.
— Отпусти, ты делаешь мне больно, — сиплю. Моментально ослабляет хватку, но не отпускает полностью. В кольце его рук уютно. Так будет не всегда. Мне нужно учиться самой отстаивать свои границы. — Андрей, глупо думать, что я не знаю об условиях вашей сделки, ты прямо заявил об этом ещё в тот злополучный день. И ты не причастен к тому, что сейчас происходит между нами, — смотрю на Алекса, а он расслабляется и в его глазах плещется восторг. — Ну и, как мне объяснила Милана, ты отписал рестораны по договору дарения. Они были открыты до моего появления в твоей жизни и, следовательно, я на них не могу претендовать. Фух! Ты посмотри, Мил, я запомнила, — мой чудесный юрист показывает большой палец вверх и снова опирается на стенку, сложив руки на груди. — Оспаривать эту сделку бесполезно, как мне, так и тебе. Ты сделал это добровольно.
Как же хочется показать ему язык и спрятаться на груди своего волшебного и упёртого мужчины, который сейчас сильно переживает, что вместо поцелуя получит скандал. И радуется. Видно же, что радуется за меня. Его тёплые большие руки придают мне столько уверенности в себе, сколько не было никогда.
Ксюша стоит позади Андрея и обнимает его, сложив подбородок на мужское плечо. Такая милая киса, которая в любой момент может выпустить коготки. Они чем-то неуловимо похожи. Черты лица. Поведение. Возможно, и характер. Вид её рук, сцепленных на талии когда-то моего мужчины, даже не бесит. Она добилась своего. Он теперь принадлежит только ей.
— Пойдёмте в кафе, я не хочу ждать решения суда тут, с ними, — показываю рукой в сторону бывшего и его чокнутой семейки.
Накидываю пальто. Жду Милу. И мы втроём направляемся на выход. Алла Валентиновна, до этого тихо сидевшая у стены на лавочке и изображавшая очередной приступ, не может пропустить меня мимо без комментария. Её гулкое «стерва» бальзамом разливается в душе и поднимает настроение.
