Эмма ждала за дверью, и улыбка, которой она одарила его, была широкой и открытой и наполнила его сердце, как будто она установила золотое освещение в темной комнате.

Глава 17

Прошла неделя с тех пор, как Бен был ранен. Донал, наконец, разрешил ему работать, правда с оговоркой, что Бен поймет, если вдруг переусердствует. Ни хрена.

Поскольку была суббота, Бен и Райдер занимались ремонтом дома для члена стаи Зеба. Бен, наконец, поддался пульсирующей боли и объявил о перерыве.

Чертов целитель.

Оставив своего сородича заканчивать вставлять рамы в окна, он вышел из ветхого дома. Покосившееся крыльцо застонало под его тяжестью.

Последний раз он видел здания в таком плачевном состоянии еще в юности, когда жил среди людей. Проклятое место следовало снести, но Туллия жила здесь с тех пор, как впервые вышла замуж. Она была примерно в том же состоянии, что и дом. В ее возрасте она вряд ли справится с переменами, поэтому они сделают все возможное, чтобы привести ее дом в пригодный для жизни вид. Учитывая дерьмовую работу, проделанную первоначальными строителями, сооружение в конечном итоге получится более прочным, чем, когда оно было новым.

На ступеньках Бен остановился. Наслаждаясь зрелищем.

Эмма стояла на коленях в запущенном цветнике, окаймлявшем улицу.

Рисуя на маленьком планшете, Минетта сидела рядом с ней, скрестив ноги. Удовлетворение захлестнуло Бена. Щечки детеныша округлились, и ее маленькие ручки больше не были похожи на кожу, натянутую на кости. Теперь она улыбалась гораздо чаще.

Донал осмотрел ее, сказав, что ее молчание не было вызвано чем — то физическим. Со временем и любовью она поправится.

Что ж, время у них было. Наблюдая за двумя женщинами, Бен понял, что любовь тоже не будет проблемой. Эта крошка поселилась в его сердце, как будто он был вторым ее отцом. Она была само очарование… и начинала проявлять озорство, которым обладал ее отец, когда был детенышем. Когда она выздоровеет, то, вероятно, разнесет здесь все в клочья.

Он перевел взгляд на Эмму. Тоже выздоравливает. Она больше не страдала от дефицита веса и была прекрасно округлой. Она оставила волосы распущенными, чтобы те ниспадали по спине золотистой простыней, которая так и просилась, чтобы ее взъерошил мужчина. Ее щеки были цвета спелых персиков, а губы — нежно — розового цвета.

И она была чертовски привлекательна для поцелуев, не так ли?

Он понял, что улыбается. Да, и он делал это все чаще и чаще, сначала, когда в его доме появились еще три человека, затем три дня назад, когда Райдер изложил факты их рождения.

Его чувство вины исчезло, и он почувствовал себя легче, как будто снял тяжелый пояс с инструментами.

Даже больше… Бен медленно вдохнул, уловив запах желанной женщины в саду. Теперь у него было будущее — то, чего ему не хватало со времени поездки в Техас. В течение долгих пяти лет, когда он слышал смех детенышей, он знал, что у него никогда не будет потомства, которое он мог бы растить, защищать, любить. И вот, внезапно, узкая, темная долина наполнилась солнечным светом.

Он мог взять себе пару. Поделиться с братом. Завести детенышей. Иметь будущее, в котором была бы любовь. Женщины доставляли неприятности — просто спросите Райдера, — но они также были славой и яркостью в жизни мужчины. Чувство, что он не может взять спутницу жизни, омрачало его мир.

Когда Райдер ушел, темнота стала полной.

Теперь снова наступили перемены. Его сородич вернулся. С детенышем. И с ними жила женщина. Самая милая, самая храбрая женщина, которую он когда — либо знал.

Дом Бена был полон людей, смеха, песен и даже ссор. Черт, теперь ему нравилось возвращаться домой.

Он наблюдал, как Минетта тычет пальцем в жука в грязи, и Эмма рассмеялась. Она мало смеялась, но, как и Мин, чаще улыбалась. Для него было бы честью и удовольствием быть тем, кто поможет ей избавиться от застенчивости. Быть тем, кто завоюет ее доверие.

Ее любовь.

Да, он хотел эту женщину прямо здесь.

Она была… удивительной, постоянно поражала его своим умом, неожиданными вспышками юмора, своей абсолютной добротой.

Она была достаточно большой, чтобы уместиться в мужских объятиях, и удивительно мягкой. В ее аромате чувствовался сладкий женский мускус с оттенками цветов и корицы.

И даже когда она говорила, казалось, что она поет.

Два дня назад таверна снова была забита оборотнями, пришедшими послушать барда. Бен позволил себе еще один поцелуй, прежде чем проводить ее домой. Целовать Эмму было более приятно — и опьяняюще — чем занятие сексом с любой другой женщиной.

На что будет похоже спаривание с ней?

Еще лучше было бы разделить ее с братом. Прошло слишком много времени с тех пор, как они наслаждались женщиной вместе. Но эти навыки командной работы никуда не делись, и в прошлом ни одна женщина никогда не жаловалась на их благосклонность. С другой стороны.

Но он хотел стоять плечом к плечу со своим сородичем, когда они наденут брачные браслеты на запястья выбранной ими самки.

Он хотел видеть, как их самка расцветает вместе с детенышами. От одной этой мысли гормоны заплясали в его венах.

Сможет ли Эмма полюбить их?

Завоевать ее будет нелегко. Что — то в ее прошлом лишило ее обычного удовольствия, которое женщина испытывает от секса. Она, конечно, не собиралась запрыгивать прямо к нему в постель. Пришло время докопаться до сути этих секретов.

По крайней мере, брат начал понимать, что не все женщины похожи на Женевьеву, хотя память о ней все еще была занозой в лапе Райдера, покалывающей его каждый раз, когда он делал шаг вперед.

С милостью Матери у них будет достаточно времени и любви, чтобы довести их до конца пути.

Прислонившись бедром к перилам, Бен наблюдал за двумя женщинами… пока не заметил мужчину с каштановыми волосами, идущего по тротуару.

Волк — оборотень пересек двор и направился к Эмме.

Бен нахмурился, чувствуя, как в нем нарастает собственническое чувство. Моя. Он спрыгнул с крыльца и направился туда, где дерзкий мужчина пытался завязать с ней разговор.

Увидев его, Эмма приветливо улыбнулась.

— Бен. Мне показалось, я почувствовала твой запах.

Положив руку ей на плечо — мое, — он улыбнулся ей сверху вниз, затем изучил незваного гостя. Волк был молод. Примерно одного возраста с Эммой.