святилище не пускают никого, кроме посвящённых. Потому что служение Рогатому — не единственное предназначение этого места. Там же находится и принимает свои решения Совет жрецов.

— Из твоего разговора с тем лохматым красавцем, в которого я всадил стрелу, мне показалось, будто ты тоже член этого самого Совета, — задумчиво произнёс Зеленоглазый. — Или это не так?

По лицу Рионы вдруг пробежала тень, она нахмурилась:

— Я не вхожу в тайный круг Совета, — ответила жрица, мгновение помедлив. — Но занимаю достаточно высокое положение. Потому что дар пророчества остался только у меня.

— Остался? А раньше у вас что же, было много жрецов с таким даром? — воскликнул Крайк.

— Много не было никогда. Обычно устами богов вещали двое или трое. Пять лет назад умер старейший из друидов, Огон. Ему было больше ста лет. Видения посещали его до последнего дня. Теперь это случается только со мной.

— Случается, когда ты того хочешь, или это от тебя не зависит? — спросил Дитрих.

Она вдруг расхохоталась, громко, неистово. Этот хохот, почти переходящий в рыдание, ошеломил мужчин. Казалось, друидка внезапно помешалась, по крайней мере, её лицо действительно на несколько мгновений приняло почти безумное выражение. Потом она заставила себя успокоиться и некоторое время молчала, закрыв глаза, опустив голову.

— И что это было? — наконец спросил Зеленоглазый.

— Ничего страшного. То, о чём ты подумал, бывает по-другому. Ты спросил, зависит ли это от меня? А вот ты, Дитрих... если бы ты порой видел, как пламя пожирает твой дом, и видел это совершенно ясно, так, что не смог бы отличить от реальности... Если бы вдруг перед твоими глазами начиналась битва, под ноги тебе лилась кровь, но ты не мог этому помешать, потому что на самом деле этого нет... Если бы ты узнавал о том, что беда будет с тобой, с людьми, которых ты знаешь, может быть, даже любишь, но не видел срока этих событий, а потому не мог их изменить? Если б с тобой такое случалось и от тебя зависело бы, вызывать эти видения или нет? Что б ты выбрал?

— Да сохранит меня Господь от этого! — вырвалось у тевтона. — Хуже ничего не придумаешь!

— Тогда зачем ты спросил?

Зеленоглазый смутился, а Крайк даже присвистнул.

— А ведь я помню это! — воскликнул он. — Где-то за полгода до того, как наш клан поднял восстание и римляне сожгли нашу деревню, ты всё время плакала и кричала: «Огонь, огонь, я вижу огонь! Всё кругом горит, наш дом горит! Помогите!» Тебя сперва успокаивали, потом даже били, чтоб ты не орала. Никто и не подумал поверить... Это было первое твоё видение, да?

— Да, брат. А потом их было много. Мой воспитатель, охотник Белла, давал мне успокаивающее питьё, но оно не помогало. В конце концов я почти привыкла. Только очень боюсь полнолуний. Потому что в полнолуние это обязательно у меня бывает. И в такие ночи видения всего яснее, всего ярче, всего страшнее! Сплю я или нет, значения не имеет — в ночь полнолуния я ВСЕГДА что-то вижу! Ненавижу эту полную луну!

И, прямо взглянув в лицо Дитриху, Риона вдруг проговорила почти со ЗЛОСТЬЮ:

— Только не надо думать, будто я жалуюсь. Это не в моих правилах.

— И не в моих, — кивнул германец. — Вернёмся к вашему святилищу. Ты туда нас ведёшь?

Она даже взмахнула руками:

— Что ты! Это же — верная гибель. Ни твоего друга, легата, ни вашего орла там нет.

— Уверена?

И вновь они посмотрели друг другу в глаза, но теперь — Дитрих отчётливо это сознавал — жрица не пыталась овладеть его волей. Возможно, поняла, что это ей не под силу, а возможно, больше не хотела этого.

— Как ты не понимаешь! — с силой произнесла Риона. — Если бы друиды овладели знаменем Девятого легиона, они бы не подпустили вас так близко к святилищу. Да, ты, возможно, всё равно сумел бы пройти, ты обладаешь необычайной силой. Возможно, тебе удалось бы и проникнуть в святилище, только ты бы вряд ли оттуда вышел. Но в этом нет необходимости. Наоборот — друиды надеются, что ты отыщешь своего друга и тех, кто вместе с ним сумел уйти от горностаев. И тогда с твоей помощью Совет получит орла.

— И они воображают, будто я стану им помогать?! Я похож на сумасшедшего?!

Риона улыбнулась и наконец опустила глаза.

— Мы говорили об этом, помнишь? Если перед тобой встанет выбор: спасти друга и пожертвовать орлом?

Тевтон выразительно глянул на Крайка, потом вздохнул:

— Повторяю вопрос: я похож на сумасшедшего? Да и ты не похожа, Риона, какие бы там видения тебя ни преследовали. Ни ты, ни я не верим, что друиды отпустят живым римского легата. Ни ты, ни я не верим, что они отпустят живым меня. Ты можешь выторговать у них только жизнь своего брата, возможно, это так. А возможно, они тебя обманут и убьют Крайка вслед за мной и Арсением.

— А скорее, раньше вас! — вмешался Крайк. — Неужто ты думаешь, Дитрих, что я стану смотреть на вашу гибель? Ты — мой друг, я однажды сказал это и не стану повторять.

Зеленоглазый молча кивнул бритту.

Огонь, который путники развели, расположившись на отдых, неторопливо поедал ветви и куски сухого осинового ствола. Наступал вечер, и в темнеющем воздухе взлетающие вверх искры казались особенно яркими. Они кружились, будто живые, иногда взметались снопами, и в их беспорядочном вихре людям мерещились очертания каких-то странных существ. Может, это уже сказывалась близость Долины туманов? Может, там и вправду с людьми происходит что-то загадочное и странное?

Дитрих тряхнул головой и вновь посмотрел на Риону:

— Так куда же ты ведёшь нас? Что бы ты там ни видела и что бы ни думали ваши жрецы, я не знаю, где искать легата и орла.

— Но ты можешь узнать это. Ты, и никто другой. — Голос Рионы вновь окреп. — Но в святилище мы не пойдём. Мы найдём то место, где римлян видели в последний раз, и уже оттуда пойдём по следу. Этот след невидим для всех, но тебе он откроется, зеленоглазый воин!

— Хотелось бы. И где место, о котором ты говоришь?

— Совсем близко. Три дня пути, и мы придём в долину. Придём как раз тогда,