Шрифт:
Закладка:
«Это тебе не тетрадки с конспектами проверять, — ехидно хмыкнул про себя Маштаков. — Тут головой думать надо».
Коростылёв двинул к своей «Волге». Ему пришлось сойти в сторону, на поребрик, чтобы позволить проехать «буханке» УАЗ-452 с продольной красной полосой по борту и большими цифрами «03», набитыми через трафарет на двери. Медикам тут делать было нечего.
Эксперт Николаев нагнулся к чемодану за фотоаппаратом. Когда выпрямлялся, его мотнуло.
Покосившись, не видит ли Коростылёв, Миха взял эксперта за бушлат на груди и резко встряхнул.
— Сосредоточься. Берия за тобой сечёт. Дыши носом, но не сильно. Не кури. Не лезь в разговоры. Понял?
Николаев угрюмо выдавил: «Понял», обдав кислым духом перегоревшего алкоголя.
«Почему он долго так не трезвеет? Сколько он выжрал на халяву на Восходе? Неужели ума хватило у себя в ЭКО добавить? Озеров-то пришёл в себя».
Маштаков не испытывал симпатий к эксперту и никогда не приятельствовал с ним, но Николаев был такой же тягловой лошадкой, как и он сам. Без блата и перспектив на повышение, с грошовой зарплатой. Поэтому Михе хотелось обломать кадровику удовольствие от возможности уличить эксперта в употреблении спиртного во время дежурства и с позором, в назидание другим выкинуть его на улицу, как нагадившего кошака.
Подошел Швеллер, протянул сложенный вдвое, чтобы на ветру не трепыхался, рапорт.
— Можем вернуться на маршрут патрулирования или нужны ещё?
Оперативник адресовал старшего лейтенанта к ответственному от руководства:
— Жираф большой!
Маштаков направился к подъезду. Дверь была оборудована кодовым замком, но «пэпээсники» предусмотрительно заблокировали её снизу осколком кирпича, за что Миха мысленно поблагодарил их.
В подъезде воздух стоял тяжёлый и влажноватый. Очевидно, из подвала просачивались испарения от протекавшей канализации. Под лестницей едко воняло кошачьей мочой, куда в России без этого. Маштаков двинулся вверх пешком, оглядывая каждую лестничную площадку и площадки между этажами, через которые проходил толстый асбестоцементный ствол мусоропровода. Освещение присутствовало далеко не везде, там, где его не имелось, под подошвами хрустела шелуха от семечек. Подъезд был типичный: стены, оштукатуренные под шубу, пластиковые покрытия с перил содраны неутомимыми вандалами. На пятом этаже через дверь тринадцатой квартиры, обитатели которой обнаружили труп, доносились музыка и хохот. Люди продолжали праздновать, чужое горе их не тронуло. Спасибо ещё, что в милицию позвонили, проявили сознательность. Здесь на пятом этаже Миха передохнул немного, а то дыхание у него сбилось. И было отчего — в последнее время пачки «Балканской звезды» на день ему не хватало.
«Надо уменьшать дозу», — зарёкся он, растирая через одежду правый бок.
Достигнув самого верха, Маштаков обследовал ход на крышу. Не исключено, что ребенка выбросили именно оттуда. Преступник мог случайно зайти в первый подвернувшийся ему подъезд. Если дело обстояло именно так, задача усложнится невероятно. Однако лаз на крышу оказался закрытым металлическим люком, в ржавых проушинах которого висел амбарный замок. Не похоже, что этим ходом кто-то пользовался в недавнее время.
На девятом этаже Маштаков позвонил в квартиру под номером тридцать три. Вскоре за обитой дерматином дверью послышались шлепающие шаги, дважды провернулась ручка замка. Затем шаги прошаркали в обратном направлении, удаляясь в глубину жилища. Никто ничего не спросил. Подождав с полминуты, Миха взялся за ручку и слегка надавил вперед, дверь подалась.
— Тук-тук-тук, — громко произнес оперативник в образовавшуюся щель. — Хозяева!
«А я милого узнаю по походке!» — в ответ из квартиры донёсся ухарский запев Гарика Сукачёва.
По одной из программ повторяли «Старые песни о главном».
Миха вытер ноги о плетёный коврик и шагнул через порог. В коридоре на застеленном ковролином полу мерцали мутные пятна света от телевизора, работавшего в большой комнате. Стараясь ступать неслышно, Маштаков прошел туда.
В полутемном «зале» перед экраном телевизора стояло кресло, все остальное плохо различалось в полутьме, тем более что оперативник зашел со света. Пошарив по стене слева от двери, он нащупал выключатель и нажал на клавишу. Под потолком ярко вспыхнула люстра с множеством стеклярусных висюлек.
На округлой спинке кресла лежал хвостик волос, стянутый резинкой.
— Ау! — окликнул Миха.
В кресле произошло шевеление, и из него поднялась девочка лет десяти в белой водолазке-лапше и джинсиках. Глаза у нее были заспанные, подбородок испачкан в шоколаде.
— А где взрослые? — спросил Маштаков.
— Мама в гости к тете Вике ушла-а, а бабушка то-оже потом ушла, — позевывая, сообщила девочка.
Стоявшая вдоль стены диван-кровать была разложена и застлана постелью. Из-под откинутого одеяла виднелся кусок постеленной поверх простыни медицинской клеенки рыжего цвета. На подлокотнике рядком лежала детская одежка: ползунки, вязаная кофточка, чепчик с завязками, пинетки.
— Тебя как зовут? — по-свойски спросил Миха.
— Настя, — девочка не испугалась чужого дяди.
— Насть, а где твоя сестренка?
Девочка вздрогнула всем худеньким тельцем, стрельнула взглядом на разобранную постель, потом на окно и обессилено опустилась в кресло. На неё напала икота. Она завыла на низкой монотонной ноте.
В этот момент скрипнула входная дверь, послышалась семенящая поступь шагов, шелест одежды. В дверях появилась пожилая женщина в крепдешиновом, давно вышедшем из моды цветастом платье. Сквозь толстенные стекла очков зрачки её казались неправдоподобно большими, антрацитовыми.
— Что?! Что случилось? Настя?! Мужчина, вы что тут делаете? А где Леночка? Настя, Леночка где? Ты ее в спаленку унесла? Настя?!
— Я из милиции, — сипло выдохнул Маштаков и прошел мимо кудахчущей тетки в коридор, там на полочке справа от вешалки имелся телефонный аппарат.
Он позвонил по «02», а дежурный по рации связался с радиофицированной «Волгой» заместителя по личному составу. Спустя десять минут квартира кишела должностными лицами. Многих выдернули из-за праздничных столов, выпитый алкоголь обострил эмоции, развязал языки. Все были чересчур деятельны и эмоциональны. Старший межрегионального отделения по раскрытию умышленных убийств Сутулов, следователь прокуратуры Максимов, местный участковый Асеев, судебный медик Пантелеев, криминалист Николаев, ещё люди в форме. В квартире стоял гомон. Примчавшаяся на такси мать девочек, узнав о случившемся, завопила на такой запредельно высокой ноте, что стоявший в метре от нее Миха вынужден был зажать уши руками.
В квартире проживали бабушка (в очках с сильными диоптриями), ее взрослая дочь (мать-одиночка) и две ее малолетние дочурки: одиннадцати лет и восьми месяцев от роду. Мать-одиночка ушла к подруге справлять Новый год, оставив девочек на бабушку. Та добросовестно сидела с внучками до половины первого. Маленькая давно спала без задних ножек. Чтобы она находилась под присмотром, ее принесли из спальни в зал, уложили на диване. Старшая Настя смотрела телевизор. Заскучавшая бабушка решила на полчасика сходить к
