— Пошли попробуем, а там видно будет, — резко прекратил дальнейшие рассуждения механика искатель. — Что-то да найдётся. По крайней мере, провиантом немного поделиться сможешь.

Механик согласно кивнул и пошёл открывать дверь в дом. Уже на террасе стало очевидно, что хозяин дома — человек увлечённый. Вещи, в том числе и мебель были расставлены, мягко говоря, чудаковато, без намёка на то, что хотя бы бо́льшая часть этих вещей претендует на выполнение своих функций. В некоторых местах на полу у стены лежали небольшие сумки, пакеты, в одном месте рядом с плинтусом лежал молоток.

Кресло-качалка рядом с окном выдавала натуру даже несколько мечтательную. Но ровно настолько же и недисциплинированную. Механик, по-видимому, заметил внимательный взгляд искателя, изучавший помещение террасы.

— Честно скажу, основное для меня — всё-таки гараж, машина. Дом — скорее, перевалочный пункт — так будет правильнее сказать. Жратва и питьё — это, конечно, вещи нужные. Но есть одно но. Даже не одно. Еда сейчас ни черта не вкусная — не такая вкусная, какой она была до того, как началась вся эта ахинея с вирусом, обысками, неожиданными смертями и почти полной информационной изоляцией, а во-вторых — дома просто скукота, — увлекаясь разговором, механик включил свет на террасе и выключил на улице.

— Не надо. Войди в дом, включи свет в нём, а здесь выключи, — сказал искатель.

Механик, естественно, помня и в темноте, как дойти до двери, начала выключил свет на террасе — и мир вокруг снова померкнул в густой тьме.

— Слушай, а почему ночь сегодня такая тёмная? Пока я шёл сюда, я даже практически ничего не видел вокруг — лишь лёгкие очертания, — просил искатель во время образовавшейся тёмной паузы.

— Почему? — механик на некоторое время замолчал. — Это всё чернильные ночи, — после этих слов он открыл дверь в дом и включил свет, приглашая кивком головы искателя внутрь.

Глава 7. Тайна чернильных ночей. Часть 1-1

— Чернильные ночи? Что ещё за Чернильные ночи?

Механик закрыл за собой дверь, и на лице его отобразилось некоторое спокойствие. События последних часов, по всему было видно, сильно взволновали и напугали его — человека, не готового к жёстким схваткам и теряющегося при нависшей опасности.

Искатель пока успокоился насчёт механика — всё выдавало в этом человеке личность увлечённую, талантливую и даже способную в некоторой степени к выживанию в жёстких условиях. Но вряд ли он был предателем, и уж точно не владел приёмами ближнего боя и стрельбой — последней владеть в современном мире в принципе было сложно, учитывая запрет на всё подряд.

— Это такое явление… Тут даже затрудняюсь как-то классифицировать. Может, и не явление. Хотя нет. Точно явление — но вот метеорологическое ли оно — непонятно. Я по этой части ориентируюсь не ах, честно скажу. Мне про эти чернильные ночи рассказал священник знакомый — я про него уже рассказывал.

— Припоминаю эту теорию. Что-то про соглашение властей с силами ада? Вкратце вроде так?

— Я по-прежнему не понимаю твоей иронии, ведь альтернативной версии у тебя нет. По крайней мере, пока.

— Будь ты немного повнимательнее, понял бы, что я не иронизирую, а просто пока не доверяю — это естественно. Вся эта чушь и фантасмагория, которая со мной происходит уже несколько суток — даже не помню, сколько в точности — не поддаётся логике. Да и о самой логике я не так и много могу сказать — фразы, которые я говорю — будто говорятся сами собой, как будто был какой-то жизненный опыт, который вспомнить я никак не могу, но словами и некоторыми понятиями вполне себе орудую. Равно, как неплохо орудую и в бою всеми сподручными средствами, что тоже выяснилось спонтанно. Поэтому сейчас, имея набор спонтанно где-то выхваченных из мира умений и навыков, я намерен выстроить этот проклятый пазл современного мира, который не в состоянии мне помочь выстроить люди, коих, возможно, уже совсем мало осталось в живых. По крайней мере, на примере этого города скоро смогу это уже утверждать, как мне кажется. Ну и вернусь ненадолго к теории твоего знакомого священника: если станется так, что Дьявол послал свои войска на Землю, либо власти и впрямь нашли способ соединить свои силы с силами Сатаны, я не стану крутить пальцем у виска, а просто пойду с тем арсеналом, что имеется у меня в рюкзаке, в бой хоть в преисподнюю, хоть куда.

Наступила небольшая пауза. Искатель был сильно взвинчен, и механик видел, что тот на пределе эмоций. Доставлять лишний дискомфорт своему собеседнику он не хотел по двум причинам: во-первых, он видел, что боец — явно из тех, кто ищет правды и справедливости, и несмотря на то, что достижение этих целей виделось самому механику большой проблемой, он уважал такое решение; во-вторых, выводить из равновесия человека, который играючи непредсказуемо может нанести ранение, пусть тот случай с когтем и был не нападением, тоже представлялось как минимум неосторожным. Поэтому механик решил сбавить градус напряжения, вновь повернув разговор в русло, из которого он случайно вышел:

— Мы про чернильные ночи разговаривали…

— Да, точно. С них и началось. Так что же тебе рассказал тот священнослужитель про чернильные ночи и почему они так, вообще, называются?

— Сразу скажу, что про то, почему они так называются, я вряд ли что-то скажу — не помню даже, углублялся ли священник в этот аспект, а вот про саму́ суть — его рассуждения немного помню.

— Перебью. Кофе есть?

— Да. Вроде, оставался, — механик ушёл куда-то вглубь дома и вернулся с чашкой кофе.

Искатель глянул в чашку и нашёл цвет напитка слишком ненасыщенным и неблагородным, чтобы приступить к его употреблению прямо сейчас:

— Ещё две чайных ложки кофе, — он протянул механику чашку, и тот снова ушёл, по-видимому, в кухню.

— Садись, — механик поставил чашку с кофе на стол.

Только сейчас боец заметил, что здесь, в комнате, напоминавшей отчасти прихожую, отчасти столовую — стоит стол. Искатель присел и придвинул к себе чашку: на этот раз он остался доволен цветом и насыщенностью. Сделав глоток, он поставил чашку неподалёку, так как знал, что вскоре снова жадно сделает глоток и вопросительно-выжидающе посмотрел на своего нового знакомого.

— А, да, — спохватился механик, — священник говорил про эти ночи что-то из своей личной биографии — но этого я совсем не запомнил, хотя рассказывал он на удивление интересно. Мне даже жалко, что я не запомнил его историю — точно помню,