— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.

В пятницу Джек нанялся к булочнику, и тот дал ему за работу большого кота. Джек взял кота и осторожненько понес его в руках, но кот все руки ему исцарапал, так что пришлось его выпустить. И Джек опять вернулся домой ни с чем.

— Что ты за олух! — сказала мать. — Надо было коту веревку вокруг шеи завязать да на поводке его вести!

— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.

И вот в субботу Джек нанялся к мяснику, и тот щедро наградил его — целую баранью ногу отвалил. Обвязал Джек баранью ногу веревкой и поволок ее за собой по грязи. Можете себе представить, какое кушанье получилось бы из такой баранины!

На этот раз Джекова мать из себя вышла. Ведь на воскресный обед у нее, кроме капусты, ничего не было.

— Ах ты дубина! — сказала она Джеку; — Надо было ее на плече нести!

— В другой раз я так и сделаю, — ответил Джек.

В понедельник Джек-лентяй опять вышел из дома и нанялся к торговцу скотом. Тот дал ему за работу осла. Трудненько было взвалить осла на плечи, но Джек понатужился и взвалил.

И вот побрел он со своей наградой к дому, — плелся, еле ноги передвигал. Вскоре пришлось ему идти мимо дома одного богача. У богача этого была единственная дочка, прехорошенькая, но глухая и немая, да к тому же несмеяна — ни разу в жизни не рассмеялась. А лекари сказали ее отцу, что она до тех пор не заговорит, пока ее кто-нибудь не рассмешит. И вот в то самое время, когда Джек с ослом на плечах проходил мимо, девушка выглянула в окошко. Видит, тащится детина с ослом на плечах, и покатилась со смеху. А как рассмеялась — сразу заговорила и стала слышать. 

Богач до того обрадовался, что на радостях выдал дочку за Джека. Вот Джек-лентяй и разбогател. Поселился с женой в большом доме и взял к себе мать. И жила с ними старуха до конца дней своих, не зная ни нужды, ни горя.

Кэт-щелкунчик

Жили-были когда-то, как это бывает на свете, король, королева и королевские дети. Дочку короля звали Энн, а дочку королевы — Кэт. И хотя Энн была куда краше Кэт, девушки любили друг друга, как родные сестры. Но королева никак не могла примириться с тем, что дочь короля красивее ее дочери, и она задумала превратить Энн в дурнушку. Вот пошла она за советом к птичнице, и та велела на другое же утро прислать к ней девушку, но обязательно натощак.

На другое утро, раным-рано, королева и говорит принцессе Энн:

— Сходи-ка, милочка, в ложбину к птичнице и попроси у нее яиц!

Энн вышла из дому через кухню; увидела там горбушку хлеба, взяла ее и съела по дороге.

Пришла к птичнице и попросила у нее яиц, как было велено. А птичница ей и говорит:

— Подними-ка крышку вон с того горшка и загляни в него!

Девушка так и сделала, но ничего с ней не случилось.

— Ну, ступай домой к мачехе, — молвила птичница, — да скажи ей, чтобы покрепче запирала кладовую!

Вот вернулась девушка домой и передала королеве слова птичницы. Тут королева поняла, что девушка перед уходом что-то съела.

На другое утро королева стала сама следить за принцессой и отправила ее из дому натощак. Но принцесса по дороге увидела крестьян, которые собирали горох, и ласково заговорила с ними. Крестьяне дали ей горсточку гороха, и она съела его на ходу.

Когда же она пришла к птичнице, та сказала:

— Подними-ка крышку вон с того горшка и загляни в него!

Энн подняла крышку, но опять ничего с ней не случилось. Тогда птичница очень рассердилась и сказала:

— Передай мачехе, что горшок без огня не закипит!

Энн вернулась домой и передала эти слова королеве.

На третий день королева сама пошла с девушкой к птичнице. И на этот раз, как только Энн подняла крышку с горшка, — ее хорошенькая головка слетела с плеч, а вместо нее выросла голова овечки.

Королеве только того и надо было! Но дочка ее, Кэт, совсем не обрадовалась несчастью сестры. Вот достала она кусок тонкого полотна, обмотала им голову сестре, и обе они, взявшись за руки, вместе пошли по свету счастья искать. Шли-шли, пока не добрались до одного замка. Кэт постучала в дверь и говорит:

— Я иду с больной сестрой. Пустите нас переночевать!

Их впустили. Оказалось, что замок этот королевский, а у короля два сына, и один сын чахнет, чуть не при смерти лежит, но никто не может сказать, что его терзает. И странное дело: всякий, кто сидел с ним ночью, пропадал навсегда. Поэтому король обещал мешок серебра тому, кто согласится пробыть в спальне его сына хоть одну ночь. Ну, Кэт была девушка смелая и взялась посидеть у больного.

До полуночи все шло хорошо. Но только пробило двенадцать, больной принц поднялся, оделся и крадучись спустился по лестнице вниз. Кэт пошла за ним следом, но принц ее как будто не заметил. Он прошел на конюшню, оседлал коня, тихонько подозвал свою собаку и вскочил в седло, а Кэт незаметно примостилась позади него. И вот принц и Кэт поскакали по зеленому лесу.

Кэт на скаку рвала с деревьев орехи и складывала их в свой передник.

Скакали-скакали, пока не достигли зеленого холма. Тут принц остановил коня и сказал:

— Распахнись, зеленый холм, распахнись, откройся! Впусти принца молодого, и собаку, и коня!

— И меня! — добавила Кэт.

Зеленый холм тотчас открылся и впустил их. Принц спешился и прошел в роскошный, ярко освещенный зал. Тут его окружила толпа прекрасных фей и увела танцевать. Кэт никто не заметил: она спряталась за дверью и наблюдала за принцем; а тот все танцевал, танцевал, танцевал, пока не выбился из сил и не упал на мягкое ложе. Феи принялись обмахивать его своими веерами, и вот он снова поднялся и пошел танцевать.

Наконец пропел петух, и принц бросился к своему коню. Кэт вскочила в седло позади него, и они поехали домой.

Наутро, когда встало солнце, в комнату принца вошли придворные; видят — Кэт сидит у огня да орешки щелкает. Она сказала им, что принц провел ночь хорошо, но что она больше с ним не останется, если